Ответ был категоричен: «мира не хочемъ, мужи у мене; а далече есте шли, и вышли есте, акы рыбы на сухо»[1029].
Новгородцы решились биться пешими, без сапог «и порты съметавъше». «Мьстиславъ поеха за ними на конихъ». Блестящая победа была, как известно, на стороне смолнян и новгородцев, «не можеть умъ человъческъ домыслити избьеныхъ, а повязаныхъ: Яраслав въбегъ въ Переяслаль». Одолев во Владимире Юрия Всеволодовича, новгородцы посадили там Константина. В дальнейших событиях новгородцев смоляне не участвовали.
В 1218 г. Мстислав Удалой созвал в Новгороде вече, на котором объявил, что оставляет новгородский стол и хочет «поискати Галиця (а вас не забуду)». Просьбы новгородцев «не ходи, княже!» не подействовали и «поиде Мстислав въ Русь». «Новгородци же послашася Смольньску по Святослава по Ростиславиця и приде в Новгородъ мъсяца августа в день 1».[1030]
Битва на р. Липице и победа Ростиславичей имели огромное значение для Смоленского княжества. Авторитет ростово-суздальских князей, потерявших еще в 1212 г. своего главного вождя Всеволода III, теперь окончательно упал. Не случайно по уходе Мстислава Удалого новгородцы обращаются именно в Смоленск в поисках князя. Если раньше бывали случаи, когда смоленский князь заискивал перед суздальцами, посылал к Всеволоду III смоленского епископа для переговоров о мире (1205 г.)[1031], то теперь это уже давно позади.
Кто же стал смоленским князем после ухода оттуда Мстислава Романовича в 1214 г.? Мы видели, что Мстислав Мстиславович в 1215 г. снова вошел в Новгород, куда его пригласили новгородцы. Князь шел через Смоленск с помощью Владимира Рюриковича из Переяславля и Всеволода Мстиславича, которого послал отец Мстислав Романович. Мстислав Удалой пошел в Новгород один, оставив этих двух князей в Смоленске[1032]. Позднее они принимали участие в походе, присоединившись к Мстиславу у Зубцова, бились на р. Липиц в 1216 г. П.В. Голубовский полагал, что «с удалением Мстислава Романовича из Смоленска старшим среди смоленских князей являлся Владимир Рюрикович, который, как видно, возвратился скоро назад, вероятно, вместе со смоленскими ополчениями, так как в 1216 г. мы видим его уже князем смоленским»[1033]. Возможно, это и верно, так как после Липецкой битвы, когда союзники подступали к Владимиру, именно он удерживал смолян от разграбления этого города. Однако смоленское княжение Владимира Рюрика, видимо, особенно не прельщает: в 1219 г. он уже бросает смоленский стол и помогает Мстиславу Удалому скорее получить Галич. Смоленск переходит теперь сыну Давыда Ростиславича Мстиславу.
Правление нового князя в Смоленске знаменуется постоянно повторяющимися походами Литвы на Полоцкую землю и на Смоленские города. В 1216 г. в Полоцке умер полоцкий князь Владимир[1034]. Начались, видимо, бесконечные распри полоцких князей за полоцкий стол, что необычайно ослабляло страну и делало ее беспомощной. Смоленску, также отбивающему Литву, нужен был сильный союзник. Этим и объясняется, что в 1222 г. 17 января «смолняне взялѣ Полтескъ»[1035]. Прав, по-видимому, П.В. Голубовский, который считает, что в Полоцке именно тогда был посажен сын Мстислава Романовича Святослав Мстиславич, о котором далее сообщений долго нет, и только под 1232 г. появляется свидетельство, что «взя Святослав Мстиславич, внук Романов, Смоленскъ на щитъ с полочаны на Бориш день»[1036]. Все 20-е годы смолняны жили с полоцким князем, по-видимому, дружно. В 1229 г. смоленским князем Мстиславом Давыдовичем был заключен договор с Ригой и Готским берегом, по которому разрешался свободный проезд по Западной Двине от Риги до Смоленска, очевидно, смоленский князь относился к полоцкому как к меньшему брату. К тому же Полоцк был намного ближе к Риге, их соединяла общая река, не было волоков, и такие строгие договоры, как со Смоленском, первое время Полоцку были и не так нужны. Примерно такой же ход мысли находим мы у П.В. Голубовского[1037].
В 1230 г. умер смоленский князь Мстислав Давыдович. Что было в Смоленской земле после этого в течение двух лет, мы не знаем. Вероятно, смоленские князья, если они были, соперничали за смоленский стол, входили с вечем в столкновение. Вече явно не хотело полоцкого князя Святослава Мстиславича, иначе он не расправился бы со Смоленском так жестоко в 1232 г. В.А. Кучкин, мы видели, вполне убедительно связал эти события с «грамотой неизвестного князя», где есть глухое указание на происходившее столкновение купцов (в том числе немецких) с княжеской администрацией и т. д. Видимо, прав исследователь и относительно противопоставления в договоре «своим» мужам дружины Святослава Мстиславича. Этот князь вряд ли был желаем смолянами, но все же продержался он 6 лет. В 1239 г. в Смоленск прибыл Ярослав Всеволодович, шедший на Литву. Текст летописи не вполне ясен: «Ярославъ иде Смоленьску на литву и литву побъди и князя ихъ ялъ, а смоляны оурядивъ, князя Всеволода посади на столѣ, а сам со множеством полона с честью отиде в свояси»[1038]. П.В. Голубовский понимал этот текст в том смысле, что Литва захватила уже и Смоленск, и там был ее князь, смещенный киевским Ярославом[1039]. Такое предположение вероятно, но вызывает удивление, что о взятии Литвою такого крупного княжеского центра, как Смоленск, в летописях ничего нет. Может быть, Ярослав избрал своей базой Смоленск и уже оттуда двинулся на Литву? В Смоленске же были недовольны, как мы говорили, Святославом, и его Ярослав заменил другим князем? Но здесь возникает новый вопрос: где же находился согнанный Ярославом литовский князь? Все это в сильной степени неясно, и, пожалуй, вернее придерживаться предположения П.В. Голубовского, хотя и в этом уверенности нет.