«Торговое», т. е. дань с торга, упоминается в Уставе всего один раз. Взималось оно в Копыси. Как видно на карте (рис. 6), по цепочке курганов правой стороны Днепра, город этот, расположенный на левом берегу, стоял против ответвления от Днепра 60-километровой сухопутной дороги на Друцк (и далее на Полоцк). Днепр здесь летом мелок, и конница свободно его переходила в XVII–XVIII вв.[508], в осеннее и весеннее время, очевидно, существовал перевоз, дававший князю известный доход. Доход получался с существовавшего здесь оживленного торга и княжеской корчмы. На разнообразие торговых операций, возможно, указывает «громадный» клад арабских монет, найденный вблизи Копыси у д. Застенок в 1901 г.[509]
К «торговому» близка «гостиная дань» — дань за провоз товаров, упоминаемая в Уставе дважды (ее брали в Пацыни на Десне и еще восточнее на р. Болви в Оболви). Вероятно, эта же дань обозначена в источнике сокращенно, как «гость» (получалась в Путтине), а также «мыто» — дань за провоз товаров (в Лучине). Кажется неслучайным, что все эти торговые пошлины взимались на окраинах Смоленской земли, при въезде в страну.
Таковы были доходы смоленских князей исходя из Устава Ростислава Смоленского 1136 г.
Вече и князь в Смоленской земле
Вече хорошо известно на Руси в Киеве и особенно в северных и северо-западных землях, в городах Новгороде, Пскове, Ладоге, Полоцке, Смоленске и т. д. Термин «вече» происходит, возможно, от слова вещать — говорить и связан с совещанием вообще. Оно применялось к самым разнородным явлениям[510]. «Вече» — народное совещание — уходит своими корнями в родо-племенные сходки. Вслед за предшественниками Б.Д. Греков рассматривает его как особый институт и выделяет три его стадии: «догосударственную» (вече в полной силе), «государственную» (эпоха Киевской Руси — вече почти не функционирует) и эпоху феодальной раздробленности (вече набирает вновь силу)[511].
Смоленск входил, как сказано, в северный круг русских городов, существовал уже с IX в., и не приходится сомневаться, что в этом городе вече прошло все три свои стадии. Можно думать, что в докняжеском Смоленске, который был «силен и мног людми», вече было сильным и подчинялось старейшинам, о которых говорит летопись. Аскольд и Дир, оставившие свои следы в Полоцкой земле, возможно, сжегшие и сам Полоцк[512], к Смоленску подступить не решились.
Вече на второй и третьей стадии связано со смоленскими князьями, поэтому нам следует рассмотреть характер княжеской власти в Смоленской земле.
В конце X в. Владимир Святой сменил смоленских посадников, навязанных Смоленску Киевом еще при Олеге (882 г.), своим десятым сыном Станиславом. Сообщение это сравнительно поздних летописей достоверно, так как подтверждается, как уже говорилось, хроникой византийца Иоанна Скилицы (переписанной еще в X в. Георгием Кедриным)[513]. Более чем сорокалетнее его правление в этом городе ничем не ознаменовалось, при нем, очевидно, даже не была снята с кривичей варяжская дань.
Возобновление князей в Смоленске в 1054 г. ознаменовало новую эпоху в истории земли. Как утверждались князья в Смоленске, мы не знаем. Известно лишь, что первые два князя — сыновья Ярослава Мудрого — прокняжили там не более трех лет каждый и потом внезапно скончались, а город был якобы разделен на три части[514], правда, ненадолго. Можно думать, что при этих первых князьях смоленского княжества (оно было организовано лишь теперь) была отстроена и княжеская цитадель выше Гнездовского Смоленска, на высоких отрогах гор левобережья Днепра (место современного Смоленска)[515]. Старый город был силен, и без нее князья борьбы с ним не выдерживали.
«Владельческие судьбы» Ростиславичей подробно изучены А.Е. Пресняковым[516]. Родоначальник их — Ростислав — получил Смоленск в год смерти деда — Владимира Мономаха (1125 г.). Вместе с братом Изяславом он был носителем политики Мстиславичей (А.Е. Пресняков). Очевидно, не желая дробить княжества и тем его необычайно ослабить (что произошло только что с Полоцкой землей), Ростислав Мстиславич выделил сыновей Рюрика и Давыда, дав им владения в Южной Руси, а Смоленск получил старший сын Ростислава Роман. Этот город стал «не старшим столом среди территориальных владений данной княжеской семьи, а столом старейшего в их среде»[517]. Младший сын Ростислава Мстислав получил Торопец — крупнейший после Смоленска город княжества (см. ниже). После смерти Романа в Смоленске садится не его сын, как казалось бы логичным, а брат — Давыд Ростиславич. Рюрик же Ростиславич, наследуя столы в южнорусской земле, от претензий на Смоленскую землю отказывается, хотя он и пережил смоленского князя Давыда. «Смоленские князья, — писал А.Е. Пресняков, — кончают XII в., не водворив в своей вотчине начал отчинного раздела, не введя у себя частно-правового семейного наследования. Преемство в старшинстве, постепенно искажаясь, дожило у них до исхода рассматриваемого нами исторического периода»[518].
510
512
ПВЛ, I, с. 18, 19; ПСРЛ, 1965, IX, с. 9; Устюжский летописный свод. М.; Л., 1950, с. 20. Как ни кажется сообщение это легендарным, но оно основывается на фактах: 1) поход на Полоцкую землю и ее разграбление подтверждается 4 единовременными кладами 40–60 годов IX в. (
513