Ржев. Особняком стоит еще один «город» домонгольской Руси — Ржев (Ржевка), сведения о котором для домонгольского времени крайне скудны. Первое упоминание о памятнике относится к 1216 г. — в летописи сообщается, что пункт этот принадлежал князю Мстиславу Торопецкому[852]. Остатки города расположены в центре современного города Ржева на левом берегу р. Волги при слиянии с ней р. Хвалынки, на высокой горе. «Однако укрепленная площадка занимает здесь не весь мыс, а лишь его наиболее узкую часть у обратной петли реки Хвалынки. Таким образом, укрепление занимало как бы перешеек в основной части полуострова и было защищено с напольной стороны широким рвом»[853]. Валы в Ржеве не сохранились, но остатки укреплений были обнаружены при постройке колокольни на краю городища (1832 г.). Площадка поднята над уровнем воды на 23 м и имеет размеры 100×110 м. Городище обследовалось мною в 1972 г.[854] На нем ныне располагается городской парк. Не получив разрешения местных властей заложить шурф, пришлось ограничиться сбором подъемного материала в обрезах, среди которого есть венчики сосудов XII–XIII вв. (определение Г.П. Смирновой).
Города эти упоминаются в Уставе Ростислава 1136 г. как Кречют и Прупои. Оба города обследовались недавно белорусскими археологами. Остатки древнего Кричева расположены на небольшой возвышенности на правом берегу Днепра. Площадка детинца немногим менее 0,5 га была окружена по периметру валом. В шурфах, заложенных Г.В. Штыховым, был обнаружен культурный слой мощностью до 2 м и керамика XII–XIII вв.[855] При раскопках памятника М.А. Ткачевым установлено, что жизнь на детинце возникла в XI в. В культурном слое (до 3,5 м), найдены характерные домонгольские вещи: стеклянные бусы, браслеты из стекла, обломок креста-энколпиона и т. д. К юго-востоку от детинца расположен посад (на так называемой Спасской горе), жизнь на котором начиналась в XII в.[856]
Городище Пропошеска расположено в современном городе Славгороде (Пропойске) на правом крутом берегу р. Сож, неподалеку от устья р. Прони. Памятник вытянут с севера на юг и хорошо укреплен природой. При шурфовке Г.В. Штыхова было установлено, что жизнь на памятнике возникла в начале XI в.[857] Раскопки М.А. Ткачева выявили культурный слой мощностью до 2 м, в основании которого были немногочисленные вещи X–XI вв. и укрепления этого же времени в виде частокола. Не ранее XII в. возник вал с рублеными деревянными стенами. К этому же времени исследователь относит и возникновение посада[858].
Смоленские города и их население
Изложенное приводит к выводу, что городские центры Смоленской земли в своем развитии прошли три этапа.
Первый этап (IX — начало XI в.) приходится на период сложения древнерусского государства, когда население восточнославянских земель еще членится на племенные объединения, группирующиеся вокруг племенных центров. На примере древлянского Искоростеня мы знаем, что население таких центров занималось в первую очередь земледелием, скотоводством, бортничеством и охотой. Сам центр имел укрепления (вероятно, деревоземляные), в которых в случае опасности все окрестное население могло «затвориться». В это же время на Руси стали возникать, по-видимому, и «открытые торгово-ремесленные поселения», сосредоточивающие полиэтничное население, занимающееся торговлей, военными походами, ремеслом[859]. Среди пришлого населения здесь было более всего неутомимых торговцев-воинов этого времени — норманнов. Сравнение этих центров с северо-скандинавскими виками, по-видимому, вполне правомерно.
В Смоленской земле в это время существовал лишь один город — Смоленск на его гнездовской стадии. Ученик М.А. Артамонова, В.А. Булкин, давно и творчески изучающий гнездовский комплекс памятников по всем имеющимся материалам, полагает, что первыми поселенцами в Гнездове были «немногочисленные военные отряды, в основном скандинавского происхождения», которые осели в устье Свинца около середины IX в. Судя по курганам, отмечает он, особой дифференциации среди этого населения не было, это были торговцы-воины[860]. Традиционную точку зрения на возникновение Смоленска как центра на Пути из варяг в греки исследователь считает неубедительной: путь этот «приобретает особую значимость со второй половины X в. и активно функционирует длительное время», в то время как Смоленск «вдруг, в начале XI в., в период бурного процесса городообразования на Руси, переживает сильнейший кризис и, не «дотянув» до средневекового города, превращается в рядовой поселок»[861]. Отсюда он полагает, что главную роль в образовании Смоленска должен был сыграть якобы существовавший прямой путь Двина — Днепр — Ока — Волга, где обнаружены клады арабских монет IX в. Однако В.А. Булкин упускает из виду, во-первых, что Смоленск на его гнездовской стадии (которую он также признает) просуществовал до тех пор, пока Путь из варяг в греки не потерял своего международного значения в начале XI в., т. е. всецело был связан именно с ним. Во-вторых, если город, как он полагает, действительно был основан варягами, то их интересовал вовсе не путь по Оке (где почти не зафиксировано скандинавских находок IX в., предметы X — начала XI в. редки и в Суздальское Ополье попадали, вероятнее, с верхней Волги через Тимерево)[862], а путь на юг, в зону Чернигова — Киева и далее в Византию (скандинавские находки в Шестовицах, в киевском некрополе и т. д.). Есть и письменные свидетельства о движении варягов — первопоселенцев о. Готланда по р. Дюна (Западная Двина) через Рюцланд (Русь), именно в Грецию, причем указывается, что путь этот знали и «паломники из Святой земли» еще до Олава Святого (т. е. до XI в.)[863]. Но действительно ли скандинавы основали Смоленск? Археологические материалы пока что здесь помогают мало, но у нас есть летопись. В самом достоверном нашем источнике — Повести временных лет — говорится, что кривичи, которые «сѣдят на верхъ Волги, и на верхъ Двины и на верхъ Дѣпра» имеют свой город Смоленск («их же градъ есть Смоленск — тудѣ бо сѣдять кривичи»)[864]. Нам ясно, что летописцу XII в. первоначальный Смоленск представлялся как племенной центр днепр-двинско-волжских кривичей, и приплывшие туда скандинавы могли лишь поселиться у существующего уже города. Впрочем, торговля со скандинавами началась в этих местах на несколько десятилетий ранее: в нескольких километрах от Гнездова к востоку, у д. Новоселки, найден курганный могильник с четырехугольными насыпями, являющимися связующим звеном между удлиненными насыпями предшествующего времени и гнездовскими курганами, и вещами, напоминающими аборигенные балтские, славянские и скандинавские, датирующиеся второй четвертью IX в.[865]
853
857
859
865