Рома очень мечтал о третьем ребёнке, и ему хотелось, чтобы родилась дочь. Лера молча смотрела на коробочки с записками. Совсем она сбрендила в этой поездке? Настолько увлеклась жалостью к себе, что забыла о задержке. Теперь уже в две с половиной недели.
Она рассказала Роме о задержке за день до того, как они полетели во Владивосток, и он, видимо, купил для неё тесты. Купил и спрятал в сумке, с которой она постоянно ходила. А Лера не успела обнаружить тесты и улетела с другой сумкой.
Опустившись без сил на баул с вещами, стоявший прямо на снегу, Лера заплакала. Впервые за долгое время. Впервые за эти несколько ужасных дней.
Она и без тестов была уверена, что ждёт ребёнка. Они с Ромой планировали эту беременность, принимали витамины, укрепляли иммунитет.
Так получилось, что беременность совпала с испытанием на прочность их с Ромой семьи. Лера знала, что рано или поздно подобная ситуация выпадает на долю почти каждой супружеской пары. Семейная жизнь далеко не всегда и не у всех бывает лёгкой и безоблачной.
Прошли ли они с Ромой своё испытание? Это им ещё предстоит узнать.
Лера осторожно потащила вещи в обратную сторону, к дому. Разобрав и разложив вещи, пошла делать тест, потом, спустя некоторое время, второй, «контрольный». Оба теста показали положительный результат.
Несмотря на ранний час, Лера позвонила родителям и поехала за сыновьями, а по пути в продуктовый магазин. Всю дорогу она сосредоточенно думала. Делать вид, что ничего не случилось, Лера не станет; пусть Рома знает, какую боль он ей причинил.
И о беременности пока не скажет. Пока. Хотя бы в течение нескольких дней будет хранить тайну. Ей необходимо понаблюдать за Ромой и проанализировать свои чувства к нему.
Конечно, найденные в сумке коробочки с тестами всколыхнули в Лере всё то тепло, которого, казалось, больше нет и уже никогда не будет. Не давала покоя и мысль о том, что Рома всё же практически сразу отправился следом за ней.
Хорошо, что она опомнилась и не успела сгоряча наломать дров, не втянула в неприятную историю детей и своих родителей. К тому же, Рома сказал, что хочет всё объяснить.
И хотя Лере казалось, что она уже не любит Рому так, как любила, никогда не сможет по-прежнему любить, и прикоснуться к себе не даст, лишать его возможности всё объяснить она не имеет права.
Лере не было стыдно за то, что она говорила Роме в доме свёкра, за свой отъезд и за то, что она едва не совершила ошибку. Она по-прежнему чувствовала себя сломанной, лишь наполовину живой.
В конце концов, она не универсальный солдат без чувств и эмоций, ведомый вперёд лишь логикой и достижениями технической мысли. Она живая женщина, да ещё, как выяснилось, женщина в интересном положении.
Первым вопросом, который задали счастливые сыновья, конечно же был вопрос: «А где папа?». Лере опять пришлось соврать (она порядком поднаторела в искусстве лжи за эти дни) и сказать, что когда они меняли билеты, решив вернуться домой пораньше, двух билетов на один рейс не оказалось, потому они с Ромой полетели порознь, друг за другом.
Едва приехав домой, мальчики на радостях начали мастерить какие-то сувениры для неё и для отца, и Лера вновь поблагодарила судьбу за то, что не успела набедокурить. Как она смогла бы смотреть детям в глаза, что-то объяснять?! Нет уж. Если Рома намерен разрушить их семью, пусть сам всё и объясняет детям и родителям.
Лера привела себя в порядок, приготовила обед, и вскоре приехал Рома. Выглядел он далеко не лучшим образом: не успел или забыл побриться, явно не спал, и взгляд как у побитой собаки.
Вот последнее Лере было нужно меньше всего. Она не хотела раскаяния и самобичевания со стороны Ромы. Ей хотелось его разумных (насколько возможно) объяснений и каких-то выводов. Но помогать она ему не станет.
У Леры всегда очень хорошо получалось всё, что касалось поддержки мужа, и так было до вчерашнего дня. Вчера, когда она дала Роме три дня «на размышления», всё едва не полетело под откос. Она слишком любила его, боготворила и боялась потерять, потому поддалась панике.
Теперь она крепко держит себя в руках, любовью уже так не ослеплена, культ личности мужа частично развенчан. Рома оказался обыкновенным, таким же, как все. Ему не чужды страсти и увлечения. Рано или поздно через испытание пришлось бы пройти, и хорошо, если оно окажется первым и последним.
* * * * * * * * * *
Остаток дня Рома провёл с сыновьями, а Лера приводила в порядок дом. Утомившись, прилегла на диване в гостиной и не заметила, как уснула глубоко, без сновидений.
Когда проснулась, в комнате было темно. Лера не сразу вспомнила всё и поняла, где находится. Вспомнив, хотела встать, но не могла пошевелиться. К тому же, было очень тесно.
Поняв, что её кто-то держит, Лера едва не задохнулась от возмущения. Да как он смеет?! Возмущение придало сил, и Лера смогла повернуться, несмотря на крепкие руки, сжимающие её. Глаза Ромы странно блестели в свете фонарей, пробивающемся через незашторенное окно.
Глава четвёртая
— А где мальчики? — хрипло спросила Лера.
— Спят давно. Сейчас уже половина второго ночи, — шёпотом ответил Рома.
— А ты почему здесь? Не в спальне?
— Я не могу там один, без тебя. Где ты, там и супружеская кровать. Не обижайся.
— Я не обижаюсь, — Лера попыталась отстраниться, насколько позволяло место, но Рома крепко прижимал её к себе.
— Не вырывайся, пожалуйста, Лера! Обещаю, я не буду приставать. Не обращай внимания на физиологию. Я вижу, что противен тебе, но надеюсь, со временем мне удастся вернуть твоё прежнее отношение. Я сделаю всё возможное. Пожалуйста, постарайся меня простить, хотя бы постепенно. Понять не прошу, потому что сам себя не понял.
— Ты мне не противен. Но прежнего отношения, действительно, нет, — смирившись, Лера лежала спокойно, не пыталась вырваться.
Рома проглотил комок в горле и молча кивнул. Лера вдруг запаниковала, почувствовав, как его тепло, такое родное и необходимое, обволакивает её, расслабляя и волнуя одновременно.
— Я всё понимаю, Лера. Разрушить что-либо можно за мгновение, а строить заново потом придётся долго и упорно. Но я дождусь. И ещё. Хочу, чтобы ты знала: я люблю только тебя. И всегда любил только тебя.
— Тогда давай договоримся, что не будем обсуждать поездку, Рома. Я не хочу говорить о том, что случилось.
— Хорошо, как скажешь. Главное, старайся не думать об этом, Лера!
— Не могу обещать. Скорее всего, думать как раз буду.
— Хорошо, думай, если не можешь не думать. Но тогда хотя бы просто думай, а не делай выводы. Договорились?
— Да, — кивнула Лера. — Постараюсь не делать выводы.
— А если мы не будем обсуждать поездку, как я тебе всё объясню?
— А не надо ничего объяснять, Рома. Знаешь, сначала мне именно объяснений и выводов хотелось от тебя, а теперь вообще не хочется это обсуждать. Пусть всё идёт своим чередом. Главное, чтобы ребята не почувствовали ничего подозрительного.
— Хорошо, я всё понял, — опять кивнул Рома. Потом немного помолчал и совсем тихо спросил: — Как думаешь, Лера, ты сможешь дать мне шанс?
— Честно? Пока не знаю, Рома! Понимаю, что мы не сможем вечно жить, как соседи…
— А тебе бы хотелось вечно жить, как соседи?
— Не знаю, Рома. Мне пока сложно оценивать своё внутреннее состояние и свои желания. Сначала нужно смириться и принять душой тот факт, что ты оказался обыкновенным. Таким, как большинство. А я всегда думала иначе.
— Жаль, что мне не удалось сохранить свои позиции, — грустно сказал Рома. — Очень жаль. Получилось, как в песне: «Я думал, ты мечта моя, а ты…обыкновенная». То есть, обыкновенный.