Алехандро охотно откликнулся на ее призыв, каждое медленное движение его эрекции внутри нее, усиливала ее возбуждение. Пульс стучал в ушах. Тепло разлилось по телу. Она едва могла дышать. Но ее это не волновало.
Впервые за многие годы, а может быть и за всю жизнь, она чувствовала себя по-настоящему живой, желая получить нечто большее, чем золотой кубок, удовлетворяющий ее амбиции. Сейчас она ощущала огромную жажду жизни.
Она жила, чтобы услышать мужчину, рычащего слова на языке, которого она не понимала, но обожала, когда он тяжело дышал, удовлетворяя все желания ее тела. Алехандро сжал ее руку, соединенную с его наручниками и их пальцы переплелись. Он сжал ее руку еще крепче, когда их стоны слились в один, а крики звучали в унисон.
— Кончи для меня, — прошептал он.
Приказ сорвавшийся с его губ, передался его телу и он погрузился в нее снова.
Шанне казалось, что ее тело раскололось на миллион осколков от ослепительного, взорвавшегося внутри удовольствия. Через секунду он последовал за ней в раскаленный добела омут сокрушительного наслаждения. Боже мой, Боже мой! Он проник в каждую частичку ее тела. Шанна не думала, что сможет смыть след его обладания. Казалось маловероятным, что время и расстояние сможет полностью стереть о нем память.
Она боялась, что отдала часть себя Алехандро, часть, которую никогда не сможет вернуть обратно — свое сердце.
Удовлетворенная и уставшая Шанна остановилась на подъездной дорожке около дома своего детства. Ее браться и сестры покинули его несколько лет назад. Отец остался жить там в одиночестве, но почему — она не знала. Казалось, что в этом месте обитает призрак ее матери, вечно смеющийся и танцующий на кухне.
Все-таки сначала ей стоило съездить к себе в квартиру: принять душ, переодеться в свою одежду, выпить кружку кофе, а затем уже ехать сюда. И если бы она осталась в постели с Али, он бы предложил ей все это сам и даже больше. Вместо этого, она сказала, что ей нужно в туалет и попросила его снять с них наручники. Затем подождав несколько минут и убедившись в том, что он заснул, надела одну из его рубашек и пару брюк и сбежала. Али был с ней, в ней, в некоторой степени, это имело отношение к тому, что у них был незащищенный секс, но все же она беспокоилась о его чувствах гораздо сильнее, чем должна.
Оставив его одного в постели, она почувствовала, что будто утратила часть себя. И это чертовски сильно ее испугало.
Даже холодный утренний калифорнийский воздух не смог разогнать туман в ее голове. Она влюбилась в мужчину, который никогда не встанет на пути осуществления ее мечты. Но как это могло быть правдой, принимая во внимание собственническую натуру Алехандро? Едва она оказалась в двух милях от «Смотреть-не запретишь», как почувствовала укол боли от того, что лишилась его тепла, его заботы и нежности.
Опасно. Она была Сучкой Танцпола, поэтому, чтобы получить долгожданный приз, ей необходимо строго соблюдать дисциплину и безжалостно стремиться к совершенству. Ведь, когда заиграет музыка, и она предстанет в свете софитов, судьям будет наплевать на то, что кроется у нее в сердце. И ей не стоить забывать об этом.
Но когда она была в его объятиях… Впервые за много лет, а может быть и впервые в жизни, она чувствовала, что ее любят просто так, а не за успехи или победы. Ей ничего не нужно было ему доказывать. Алехандро просто заботился о ней. И она с улыбкой вспоминала о всех тех волшебных и необычных способах, которыми он подарил ей наслаждение.
И сейчас за день до крупнейшего соревнования за всю ее карьеру, находясь на пороге отчего дома, она поняла, что ее губы растянуты в довольной улыбке. Но в ту же секунду эта улыбка растаяла.
Сжимая в руках пакет с рогаликами, сливочным сыром и подносом с кофе, приобретенными в кондитерской, она вошла в дом.
Грустно улыбаясь, Шанна пошла на запах сгоревшего тоста.
Она побрела на кухню и увидела свое пожилого отца, с сединой на висках, в криво сидящих на носу очках для чтения, но еще энергичного и прекрасно выглядевшего в свои пятьдесят с небольшим.
— Рогалики? — Предложила она.
Отец с проклятиями вытащил кончиками пальцев обугленный хлебец из тостера и бросил его на столешницу.
Затем он пристально посмотрел на нее.
— Конечно. Как только ты объяснишь, почему одета в мужскую одежду, c раздражением от щетины на лице и пахнешь сексом.
Конечно, ничто не могло укрыться от его взгляда. Она покраснела.