Натягиваю свитер и джинсы, сообщаю маме, что иду гулять с Егором, набрасываю куртку и выхожу за ворота. Чёрная тачка Вертинского стоит между моим и его домами. В салоне негромко играет музыка.
Я подхожу и стучусь в стекло пассажирской двери. Егор отпускает замок, я открываю дверцу и сажусь.
Он встречает меня снова тем самым взглядом, которым смотрел утром. И снова молчит, ограничившись лишь коротким «пристегнись», когда снова защёлкивает замки.
Конечно, я пристегнусь, я помню, к кому в машину села.
Но, на удивление, Егор едет не быстро. Потому что бесцельно просто колесит. Он молчит, я тоже. Просто наблюдаю то за тем, как он крутит руль, то за белой полосой дороги, уползающей под чёрный капот. В свете фар видно, что в воздухе серебрится мельчайшее крошево снега. Лёгкое и блестящее. На улице к вечеру стало холоднее, а тут, в машине, тепло и уютно. Вот только тишина напряжённая и напрягающая.
Мы приезжаем к местному озеру, сейчас покрытому льдом и пустынному. В тёплое время года здесь никогда не бывает тихо. Это место гулянок молодёжи. Тут мы встречали рассвет на выпускном, тут отмечали дни рождений или просто веселились, поставив несколько машин по кругу и включив в них музыку.
Но сейчас тут тихо и сумрачно. Не темно, потому что всё вокруг засыпано белым снегом.
Егор останавливает машину носом прямо на покатом пляже, в нескольких метрах от кромки, молча ставит фары на ближний свет и выходит. Я остаюсь одна в машине в растерянности. Наблюдаю через лобовое, как он опирается бёдрами на капот, достаёт пачку сигарет и закуривает. А курит Вертинский очень-очень редко, потому что это всегда сказывается на тренировках, и тогда он получает жуткий нагоняй от своего тренера. А того лучше не злить, уж это знает каждый участник клуба.
Я отстёгиваю ремень безопасности и тоже выхожу. Становлюсь рядом и молчу, глядя на идеальную ледяную гладь озера.
— Ты правда этого хочешь? — спрашивает спустя несколько минут.
— Да.
Он не спрашивает причину, да я уже и назвала её, собственно. У нас так всегда было: мы не допытывались причин. Если одному нужно что-то, значит, нужно, второй не требует отчёта.
— Хорошо, — выпускает сизый дым, который клубится в морозном воздухе как-то по особенному.
Но тут меня вдруг осеняет мысль, которая почему-то до этого момента в голову не приходила. А что если он меня просто не хочет? До отвращения. Чувствует то же, что и я, когда лишь представляю себя с другим парнем в постели? Если я его физически просто не привлекаю? Я не имею право склонять его в этом случае к тому, что ему может быть неприятно. Да, он любитель пройтись по девкам, но, может, его привлекает какой-то определённый типаж.
— Слушай, Егор, я совсем не подумала. Если тебе неприятно, ну, со мной… В смысле ты не хочешь… Эй!
Вертинский резко набрасывает мне на голову капюшон и натягивает до самого носа.
— Балда, — слышу от него, а потом он обхватывает меня за шею и прижимает к себе. А затем говорит негромко в самое ухо, отчего вызывает толпу мурашек по спине. — Ты себя в зеркало вообще видела, Конфета? Тебя полунивера хочет. А вторая половина — это девки и педики. И то, за девок не ручаюсь.
— Дурной! — пихаю его в плечо, откидывая капюшон и поправляя шапку.
Сама же не знаю, куда глаза деть. Его слова слишком смутили меня.
— Хотя проблема не в зеркале, видимо, а в зрении. Вчера-то ты в него смотрела вечером, но, видать, не рассмотрела.
Вскидываю на Егора глаза, прекрасно понимая, о чём он. О Боже! Чувствую, как сначала вся кровь отливает от лица, а потом резко устремляется обратно, что даже уши будто возгораются.
— Да, стриптиз был зачётный, — нагло подмигивает, видя мой шок. — Я заценил.
— Боже! — теперь повторяю вслух, закрывая лицо ладонями.
— Окна надо закрывать, Юля, — говорит назидательно, — даже если напротив спальня всего лишь друга. Но ты не парься, у тебя всё на месте, стесняться нечего.
На месте-то на месте, только меня от этих слов топит смущением ещё больше. Я же с голой грудью вертелась у зеркала. В одних трусах была. А он всё видел. Сама виновата, что жалюзи не опустила. Прошляпила! Успокоила себя тем, что темно в его комнате, дома нет.
Егор смеётся и снова приобнимает за плечи, успокаивая. Я опускаю ладони и смотрю на ледяное озеро, позволяя холодному ветру остудить моё горящее лицо.
— Только всё будет по моему, Юля, — говорит уже серьёзно. — И не сегодня.
Да, не сегодня. Сегодня я уж совсем неготова.
5
Егор
— Когда Шевцов сказал сходить после тренировки в баню, он вряд ли имел ввиду со шлюхами, — говорит Марат и вся компания взрывается смехом.