– Что, все сразу? – не удерживаюсь от сарказма.
Сидят, блин, пять здоровенных лбов и, словно влюбленные школьники, уже четверть часа хором обсуждают бабу! Позорище.
– Ну да, а че? – Димас невозмутимо пожимает плечами. – Вдруг кому-нибудь повезет. В Интернете заобщаться всегда проще.
– А вживую подкатить слабо? – Ранель с азартом подначивает парней.
– А че сам не подкатишь? – идет в ответную атаку Веник. – Ты же сказал, она с твоего потока.
– Так я подкачу, базара ноль. Только тебе, Вениамин, после этого хрен с маслом обломится.
Веник задумчиво сникает. Понимает, что в шутливой угрозе Рана есть резон.
– Тим, а ты что? – Димас обращается ко мне. – Пас?
Измайлов кидает на меня очередной ироничный взгляд. Он единственный из всей компании знает, что Грановская мне вроде как родственница.
– Пас, – отвечаю мрачно. – Она не в моем вкусе.
– Не в твоем вкусе? – ухмыляется Веник. – Так, пацаны, тут все понятно. Походу, Алаев отшили. Вот она и не в его вкусе теперь.
Эти уроды ржут как сивые кони, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начистить их смеющиеся морды. Кулаки чешутся просто зверски.
– А ну заткнулись! – рявкаю повелительно.
Парни стихают, и я продолжаю:
– О Грановской забудьте. Нечего свои стручки в ее сторону поднимать.
– Это еще почему? – Веник явно возмущен.
– Потому что я так сказал.
Я не повышаю голос, но говорю максимально твердо. Вряд ли кто-то из парней попрет против меня. А Веник – тем более, он ведь на целую голову ниже. Один мой удар – и двухнедельный больничный ему обеспечен.
– А в чем, собственно, проблема, Тим? – подает голос до этого хранивший молчание Ник.
Мы с ним общаемся не так тесно, но он, как и Ран, чувствует себя со мной на равных.
– У меня нет никаких проблем, – бросаю холодно и с ноткой вызова добавляю. – А у тебя?
Если не дебил, то почувствует, что я настроен серьезно.
– Тогда что за тупая игра в «застолби телку»? – Ник выдерживает мой тяжелый взгляд. – Я думал, у нас свободная страна.
– Ты ошибся, – рывком встаю из-за стола и закидываю на плечо рюкзак. – Свобода – это иллюзия, братан. Так что смирись.
На пару секунд воцаряется некомфортная тишина, которую нарушает неугомонный Веник:
– Я вообще не догоняю… Тимон, она твоя девка, что ли?
– Она его сводная сестра, – рассекречивает меня Ран. – Так что выдыхаем, пацаны. И ищем для своих дружков другую норку.
Глава 19
Тимур
Взбешенный до предела, пулей вылетаю из деканата. Дверь за мной захлопывается так оглушительно, что у них там наверняка известка с потолка посыпалась. Играя желваками, несусь по коридору и изредка задеваю плечом случайных прохожих. Время от времени слуха касается возмущенное «Эй! Куда прешь?!», но я не реагирую. Слишком сосредоточен на вакханалии, что творится у меня внутри.
Как эта стерва посмела меня сдать?! Взяла и настучала о пропавших шмотках деканше! Сучка белобрысая!
Я-то думал, Лера-холера умеет играть по-взрослому. А она, будто сопливая первоклассница, при первой возможности побежала жаловаться администрации. Удивительно еще, что мамаше своей не поплакалась. Об этом я бы непременно узнал – через отца. Он бы ко мне в ту же секунду с обвинительными тирадами прискакал.
Однако сейчас я даже не знаю, что хуже: взбучка от суровой тетки с отсутствующим чувством юмора или очередной скандал со стариком. Пожалуй, я бы предпочел второе. К батиным орам я хоть привык. А вот деканша мне реально весь мозг вытрахала. Даже отчислением пригрозила, прикиньте?! Дурдом какой-то.
– Тим! Тимур!
В спину прилетает женский оклик, и я нехотя сбрасываю темп.
– Тимур, что случилось? – ко мне торопливо семенит Ланская. – Чего какой злой?
Она протягивает руку к моему лицу и осторожно убирает выбившуюся прядь волос со лба.
– Сучка в деканат настучала, – выдыхаю, пытаясь успокоиться.
– Ты про что? – непонимающе хмурится.
– Про шмотки Грановской. Которые мы свистнули.
– Ой, подумаешь! – Вероника закатывает глаза. – Это была всего лишь невинная шутка! Зачем раздувать из мухи слона?
– Вот и я о том же, – поддакиваю раздраженно. – Достало, что все носятся с этой тупорылой Лерой как с писаной торбой.
Стоит мне представить голубые, обманчиво невинные глаза на пол лица, как нутро наполняется черной смолянистой злобой. Как же я ненавижу эту смазливую дрянь!
– А хочешь, мы ее еще как-нибудь накажем? – Веро обвивает мою шею и, притянув меня к себе, прижимается губами к щеке. – Можно придумать что-то по-настоящему жестокое и изощренное. Хочешь, Тим? Я тебе во всем помогу…