– Ох, не завидую я вам. Я бы принес извинения от лица всех моих соплеменников, вот только это будет чересчур, ведь все мое творчество – сплошное покаянное извинение.
– Ну что вы! – Кабе замялся: такой стыд за соотечественников выглядел несколько… постыдным.
– По сравнению с челгрианами ветрокрылы – наивные чудаки. – Циллер, мотнув головой в сторону парящих в небе фигурок, поудобнее устроился на сиденье и выудил из жилетного кармана трубку. – Давайте просто полюбуемся рассветом.
– Да, – сказал Кабе. – Да, конечно.
Отсюда открывался прекрасный обзор сотен километров Плиты Фреттль. Медленно восходящее Лацелере, светило системы, постепенно набирало яркость и желтело, озаряя воздушные купола на дальней, в направлении против вращения, стороне; сияние не позволяло различить рельеф затененных земель. Тульерские горы, облаченные в снеговые мантии, высились в направлении по вращению, где, сверкая в солнечных лучах, будто яркий бисерный браслет, переливалась в небесах разграничительная полоса Плит – поначалу дымчато-размытая, затем четко очерченная и утончающаяся. Справа от оси дрожало марево над саванной, а слева в голубой дали едва виднелись холмы и край широкой дельты Великой Реки Масака, впадавшей во Фреттльское море.
– Я не слишком дразню людей? – спросил Циллер, затянулся и сдвинул брови, глядя на трубку.
– По-моему, им это нравится, – сказал Кабе.
– Нравится? Правда? – разочарованно протянул Циллер.
– Мы помогаем им разобраться в себе. Это им и нравится.
– Разобраться в себе? И это все?
– Полагаю, мы здесь не только для этого, а уж вы – тем более. Они вымеряют себя по стандартам иных рас. Мы служим людям своего рода пробным камнем.
– Ага, как домашние любимцы у челгриан из высших каст. Незавидная участь.
– Нет, Циллер, вы – особенный. Вас именуют композитором Циллером; так больше никого не называют. Культура и, в частности, Концентратор и обитатели Масака чрезвычайно гордятся тем, что вы избрали своим новым домом именно это орбиталище. По-моему, это очевидно.
– Ага, очевидно, – пробормотал Циллер, посасывая нераскуренную трубку и глядя на равнины.
– Вы – местная знаменитость.
– Я – трофей.
– Отчасти, но к вам относятся крайне уважительно.
– У них есть свои композиторы. – Циллер сосредоточенно стал набивать и утрамбовывать курительную смесь в чашечке трубки. – И любая машина, любой Разум, с легкостью обставит всех этих композиторов.
– Но это был бы обман, – напомнил Кабе.
Челгрианин дернул плечом и хмыкнул – скорее всего, насмешливо.
– Вот-вот, и мне не позволяют обмануть посланника. – Он резко вскинул голову и посмотрел на хомомданина. – Кстати, о нем новостей нет?
Концентратор Масака уже уведомил Кабе, что Циллер по-прежнему отказывается от встречи с посланником челгриан.
– За посланником отправлен корабль, – сказал Кабе. – Ну, для начала. А потом у челгриан внезапно поменялись планы.
– Почему?
– Пока неизвестно. Договаривались об одном, а челгриане все переиграли. – Кабе помолчал. – Из-за какого-то погибшего корабля.
– Что еще за корабль?
– А… гм, давайте спросим у Концентратора. Концентратор? – Кабе смущенно коснулся кольца в носу.
– Концентратор слушает, Кабе. Чем могу помочь?
– Челгрианского посланника забирают с какого-то погибшего корабля?
– Да.
– А подробности известны?
– Корабль – каперское судно, зафрахтованное лоялистами из клана Итиревейн, пропало без вести в самом конце Войны Каст. Несколько недель назад искореженный корпус обнаружили у звезды Решреф. Корабль назывался «Зимняя буря».
Кабе покосился на Циллера, тоже подключенного к разговору.
– В первый раз слышу, – пожал плечами челгрианин.
– Имеются ли еще какие-нибудь сведения о личности посланника? – спросил Кабе.
– Немного. Имя пока неизвестно, но он, скорее всего, был или до сих пор остается офицером высокого ранга, принявшим монашеский обет.
Циллер фыркнул и мрачно осведомился:
– Каста?
– Предположительно, посланник – из Наделенных Итиревейнского дома. Напоминаю, что все это – неподтвержденные сведения. Чел не слишком охотно делится информацией.
– Подумать только, – сказал Циллер, глядя, как за кормой аэролета восходит желтовато-белое светило.
– Когда прибывает посланник? – спросил Кабе.
– Примерно через тридцать семь дней.
– Ясно. Спасибо.
– Пожалуйста. Мы с дроном Терсоно с вами еще поговорим, Кабе. А пока всего хорошего, друзья.
Циллер что-то досыпал в чашечку трубки.
– А кастовый статус имеет значение? – спросил Кабе.