– Нет, командир. Мое решение не брать с собой слуг отчасти объяснимо изменениями в нашем обществе, которые произошли после вашей телесной смерти. Без сомнения, они отражены в ваших информационных файлах.
– А, э-э, ну, в общем, да, я ознакомлюсь с ними повнимательнее, потом, когда найду время. Ты себе представить не можешь, скольким тестам и проверкам меня подвергли, пока ты дрых. Пришлось напомнить, что конструктам тоже нужен отдых, иначе бы я спекся. Но, майор, ты пойми, насчет слуг… Я читал о Войне Каст. И решил, что она окончилась вничью. Офигеть, мы проиграли, что ли?
– Нет, командир. Вмешательство Культуры прервало войну и положило начало компромиссу.
– Это я знаю, но ведь компромисс не предусматривал отказ от слуг!
– Никак нет, командир. Слуг до сих пор используют. У офицеров есть денщики и адъютанты. Однако я вступил в религиозный орден, где воздерживаются от подобной помощи.
– Висквиль упоминал, что ты вроде монаха. Я и не подозревал, что ты наложил на себя такие суровые ограничения.
– Есть другой повод путешествовать в одиночку, командир. Осмелюсь напомнить вам, что челгрианин, которого мы навестим, принадлежит к Отрицателям.
– Ах да, Циллер. Развращенный либеральный юнец, который норовит теребить всех против шерсти и полагает своим священным долгом ныть за тех, кому даже ныть лень. Таких нужно гнать взашей, а лучше – пинком под хвост. Эти говнюки ничего не смыслят ни в долге, ни в ответственности. От касты отказаться так же невозможно, как от принадлежности к своему виду. И что, нам придется улещивать этого жопоголового выродка?
– Он великий композитор, командир. И мы его не изгоняли; Циллер сам покинул Чел и получил убежище в Культуре. Он отказался от своего статуса Одаренного и принял…
– А, можешь не объяснять, и так понятно. Он объявил себя Невидимым.
– Так точно, командир.
– Какая жалость, что он не пожелал податься в Холощеные.
– В любом случае он не лучшего мнения о челгрианском обществе. Если я прибуду без прислуги, возможно, это поможет мне добиться его расположения.
– Майор, это он должен добиваться нашего расположения.
– Командир, к сожалению, у нас нет выбора. На уровне кабинета министров решено, что мы должны уговорить его вернуться. Я, равно как и вы, принял на себя эту миссию. Мы не имеем права его принудить, поэтому попробуем воззвать к его лучшим чувствам.
– А что, он прислушается?
– Не знаю, командир. Мы с ним были знакомы в детстве. Я следил за его карьерой, мне нравилась его музыка, я даже изучал его творчество. Этим все и ограничивается. Возможно, его родные, друзья или единомышленники лучше справились бы с этим поручением, но, судя по всему, среди них желающих не нашлось. Безусловно, я не идеальный кандидат, однако мне остается лишь признать, что я лучший из имеющихся, и просто взяться за дело.
– Не унывай, майор. Где твой боевой дух?
– Командир, мое подавленное настроение объясняется причинами личного характера, однако я не утратил ни целеустремленности, ни боевого духа. Да и вообще, приказ есть приказ.
– Так точно, майор.
На борту «Пользы вредности» был экипаж из двадцати человек и скольких-то там дронов. Два человека провели Квилана из тесного челночного ангара в одноместную каюту с низким потолком, куда уже перенесли нехитрый багаж с предыдущего корабля.
Каюту обустроили на манер офицерской и выделили Квилану дрона; автономник пояснил, что интерьер кабины можно изменять, переделывая на свой вкус. Квилан заверил дрона, что доволен нынешним устройством, без проблем самостоятельно снимет вакуумный скафандр и распакует вещи.
– Дрон, что ли, тебе в слуги набивается?
– Нет, командир. Пожалуй, он выполнит все, о чем его попросят, если просьба будет вежливой.
– Ха!
– В общем, пока что все проявляют крайнее расположение и готовность помочь, командир.
– Да. И это очень подозрительно.
Дрон, выделенный Квилану, и вправду вел себя как молчаливый, чрезвычайно эффективный слуга: чистил одежду, раскладывал вещи, давал пояснения относительно этикета, принятого и минимально необходимого на борту корабля Культуры.
Вечером состоялось нечто вроде ужина с приемом.
– У них что, до сих пор нет мундиров? Вот оно, общество, которым управляют проклятые диссиденты. Ох, как я их ненавижу!
Команда относилась к Квилану с нарочитой, безукоризненной вежливостью. Он практически ничего не узнал о них или от них. Бóльшую часть времени экипаж проводил в симуляциях, и заниматься гостем им было некогда. Возможно, они старались его избегать, но если и так, то с этим ничего не поделаешь. Квилан был счастлив, что его предоставили самому себе. В корабельной библиотеке нашлись архивы, которые можно было изучать.