Душа.
А вы прежде были влюблены?
Иван Гаврилович.
При этакой жизни, какая тут любовь: больше все худое на ум идет. Иной раз и не хотел бы чего сделать, и противно бы, кажется, а делаешь, потому самому, что грустно, – думаешь: легче будет. А женить-то меня давно собирались; невест-то мы штук шесть пересмотрели: то самому не понравится, то самой не приглянется. Сам-то больше насчет денег – чуть что – и конец!.. а сама, – Бог ее знает чего хочет. Спросишь, бывало: что, маменька, как? Боюсь, говорит: почитать меня пожалуй, не будет. Шабаш! Другую, значит, надо смотреть. Когда мы к вам-то приехали, я и говорить-то ничего не мог, боялся, что вы им не понравитесь.
Душа.
А если бы я им не понравилась, что бы вы сделали?
(Входят Смесова и Марья Ивановна, чиновница).
Душа.
Ах, маменька, вы помешали нашему разговору.
Смесова.
Говорите, миленькие, говорите.
Душа.
Нет, уж мы после окончим, а теперь лучше пойдем в залу.
Марья Ивановна.
Об любви, чай, больше толкуете?
Иван Гаврилович (смеется).
И об любви, и обо всем-с.
Марья Ивановна.
Уж, известно, у жениха с невестой другова разговору и быть не может.
Душа.
Мало ли есть разного разговору…
Марья Ивановна.
Нет уж, Авдотья Еремеевна, вы меня извините, а я очень хорошо понимаю ваше положение: я ведь тоже замуж выходила.
Душа.
Это вы по себе судите, а я про любовь совсем напротив понимаю.
Смесова.
Что тут понимать-то? Понимать-то нечего… пустяки-то… А ты молись Богу, чтобы Бог дал счастья… (плачет).
Иван Гаврилович.
Это, маменька, первое дело!
Марья Ивановна.
Первое дело.
Душа.
Пойдемте в залу. (Уходит с Иваном Гавриловичем).
Марья Ивановна.
Что это вы такие нынче грустные?
Смесова.
Будешь грустная, как…
Марья Ивановна (с любопытством).
Слухи разве какие есть?
Смесова.
Слухов, слава Богу, никаких нет, а вот ворожея меня больно обескуражила, и сама теперь не рада, что поехала к ней – и грех ведь это…
Марья Ивановна.
Да вы не беспокойтесь, ведь оне больше врут.
Смесова.
Бог ее знает… все-таки думается. Слово она одно сказала, да такое что-то…
Марья Ивановна.
Вы завтра молебен отслужите.
Официант (в дверях).
Пожалуйте, сударыня, в залу.
Марья Ивановна.
А вы не беспокойтесь: может, это и так пройдет
(уходят).
Зала; на стене два портрета – хозяина и хозяйки.
У хозяина в правой руке книжка, а большой палец левой руки заложен за пуговицу; хозяйка на коленях держит ребенка, у которого в руках розан.
По портрету нельзя узнать – к какому полу принадлежит ребенок.
Направо, в углу, играют в трынку, налево – в преферанс.
Вдоль стены сидят гости, больше дамы; барышни, обнявшись, расхаживают по зале.
У дверей официанты. В окнах виднеются головы и приплюснутые носы смотрящих.
Молодой человек с пробором назади.
Прикажете кадрель?
Барышня в палевом платье.
Если вам угодно, там отчего же… можно.
Молодой человек с пробором назади.
По крайней мере, препровождение времени…
Очень молодой человек в пестрых брюках (к музыкантам).
Французскую кадрель из русских песен!
1-я гостья.
Не люблю я этих танцев, ничего нет хорошего. (Уходит; за ней следуют еще две-три гостьи; входят Иван Гаврилович и Душа).
Иван Гаврилович (с беспокойством).
Что, маменька?
Домна Семеновна.
Кажется, еще ничего… да нешто за ним усмотришь.
(Становятся пары, начинается кадриль. Во время второй фигуры, в дверях показывается Гаврила Прокофьевич).