А вот другой бывший лесник, тот, который после разговора со мной, уверен, не убьёт больше ни одного волка, — прямая «свидетелю» противоположность.
Когда я с Василием познакомился, он меня поразил тем, что, говоря о волках, он прямо-таки трясся. Я тогда подумал: ай да чистота типа!
Правда, в вину волкам он ничего, кроме как «собачек бедненьких таскают», поставить не мог.
Я решил Василия разговорить по характерным точкам: шлюха ли жена, мать не из той же ли породы, не извращенец ли она сам, ну и самое тонкое — к какому миру, светлому или тёмному, относит он Сталина?
Чем больше я с Василием беседовал, тем больше удивлялся.
С лесом он в удивительных взаимоотношениях — и его сослуживец, который сидел с нами, это подтвердил. Повсеместно типичный охотник идёт «за мясом». Добыл — и только скорей бы вернуться. А этот может уйти в лес на несколько дней даже вообще без ружья, всё ради того, чтобы полюбоваться неожиданными сочетаниями красок отцветающего лета или неожиданно прорвавшимся лучом света. Всё так — сослуживец Василия подтвердил.
Далее выяснилось, что Василий (ему на момент разговора было 38 лет) прекрасно понимает, что всё, что спускают на Сталина СМИсители — враньё. Лучше сказать так: Сталина он почти боготворит. Да, железную дорогу по району в 42-м строили зэки, украинские угольные шахты захватили немцы, был срочно нужен воркутинский уголь, поэтому для ускорения строительства каждые три километра было по лагерю. Но в лагерях этих сидели не херувимы, как нам внушают СМИ, а сволочь такая, что помнят люди до сих пор. На фронт идти не хотели. (Вор и «свидетель Иеговы» Сталина, сами понимаете, ненавидит).
Проще говоря, на логическом уровне о Сталине Василий смог разобраться только на основании того, что нынешние хулители Сталина родная кровь мрази, уклонявшейся от фронта. Уважаю.
Василий не воровал в лесу не то что при советской власти, но даже и при демократах. «Ушли» его из лесничества после того, как он, застав нукеров каких-то жирующих фирмачей за повалом леса, отнял у воров бензопилу и составил соответствующий акт. Но на суде демократы стали под статью подводить его. Дескать, а с чего это вы взяли, что имели право остановить порубку? Дескать, надо было смотреть, как уничтожают деревья, не мешать, а уж потом в суд. Демократия называется.
Это через наши-то суды! Обхихикаться!
Василий — коренной русский: граница архангельской и вологодской областей. Как истинный северянин, сами понимаете, под христианское ярмо выю не склонил.
Чем больше я слушал Василия, тем больше удивлялся: и такой человек волка ненавидит? Пылает ненавистью?
Сам я, если и говорил с Василием, то не о волке, а о Сталине — обсерватории, волхвы, цыганы, Сольвычегодск (тем более, что до Сольвычегодска всего несколько часов на поезде), важские пастухи, высшее посвящение «волк»… Рассказал, что Сталин в Курейке клялся собакой.
И вдруг Василий меня перебил:
— А вы знаете, — оправдывающимся тоном сказал он, — мне бабушка рассказывала, что когда она была совсем маленькой, а это был век, наверное, ещё девятнадцатый, её посылали пасти овечек. Так однажды пришёл волк, вошёл в стадо, походил среди овечек — а они его нисколько не испугались — и, так никого и не тронув, ушёл.
И замолчал…
Я ему опять о Сталине: что его женщины-экстрасенсы в Курейке постоянно путали с Лешим. Тут Вася меня опять перебивает:
— А ведь у меня волки собак моих ни одной не тронули. И что это я на них взъелся?
— Так о том и речь! — разве что не подскочил я. — Я ж с того самого и начал! Всё зависит от человека. Волк наказывает только осквернителей земли русской. А людей благородных идеалов — защищает! Не сам по себе волк определяет события, а именно сочетание: волк — человек. Всё определяет человек: дебил он или, наоборот, предков уважает.
От Василия я ушёл совершенно счастливый. Было такое ощущение, что я только что получил заверение, что жизнь свою прожил не зря — спас волка. А может, и не одного. Счастье было безмерное — наверное, как у Ростова на лазу.
Вообще было такое ощущение, что я где-то в лесу, солнце, снег, мороз, день чудесный и ощущение полёта. Словом, я не я, а опять волк.
Через неделю я сообразил, что счастливый хожу уж что-то очень долго.
Ненормально долго.
Такие состояния — важный инструмент познания. Словом, вскоре, наконец, догадался, что этот долгий срок указывает на нечто архетипическое. Архетип «спасение волка» — повторение какого-то события в жизни предков. Тут я стал думать дальше. То, что мои предки, видимо, из деревни, рядом с которой было логово волка — самый малый плод тех размышлений. А кто предок моих предков?
Смотрите, смотрите внимательно, о волки!
Чур и волк
Я сейчас расскажу одну историю, коротенькую — и только по её завершении вы на любом числе деталей, взятых из живой жизни, проверите, справедлива эта история или нет.
Сначала история, а потом доказательства, а не наоборот, как обычно происходит в моих книгах.
Итак, жил-был Прапредок. Ведающие потомки назвали его Чур (Ч-Р — «воплощение совершенства», «само совершенство»). А ещё его называли Ваней (ВН — «лучший»). Ваня-Иван был Гением — и благородней его не было никого. А благородство немыслимо, среди прочего, без готовности не задумываясь отдать свою жизнь ради спасения друга.
«Друг» — это не посиделки в бане, не выпитые вместе декалитры пива, а Р-ГД. Или ГР-Д.
ГР-Д — «совершенная мудрость» (гуру, агора, угорье и т. п.). Насколько я понимаю, совершенной мудростью обладает только Прапредок. Прошедший инициацию «волк» — уже следующая ступень.
Теперь Р-ГД: «воссияннейший из предков». Опять тот же результат — Прапредок!
Общий смысл прочтений по Гребню Девы: только тот тебе до конца друг, кто обладает высшей мудростью, то есть «принявший дух волка», то есть воскресивший собой предков. А не обладающий ГР — и не захочет, а волчью яму тебе выроет.
Долго ли, коротко ли, а возникла ситуация, в которой Прапредок не побоялся пойти на смерть, чтобы спасти друга — погибающего волка. Погиб или не погиб в результате Прапредок — пока не важно. Главное — готовность спасти друга даже ценой своей жизни, стресс от опасности, грозящей им обоим, и волк, который отныне в веках становится «инициирующим предметом» той древней ситуации. «Предмет» даже не сам волк, а тот особенный взгляд, который неповторим, который бывает единственно при обоюдной смертельной опасности, из которой выход — самопожертвенная гибель одного из друзей.
Чур опередил — погиб он.
А волк оказался в должниках.
Волк оказался спасён.
Спасённый волк был благороден — и он сам, и его потомки отныне понимали жизнь так, что их жизнь принадлежит не им, а Чуру.
Чтобы остаться в мире благородства, надо воскресить отдавшего за тебя жизнь.
Механизм воскрешения, напомню, прост: надо спровоцировать ситуацию, в которой потомок Прапредка — непременно герой, то есть прошедший посвящение в культе воды и, желательно, и земли тоже, — окажется в стрессовой ситуации и увидит глаза стоящего в преддверии гибели волка. Тут-то Прапредок и воскресает.
Волк — апостол, то есть благороден, то есть тоже готов ради воскрешения Чура положить всего себя — и свою жизнь тоже. И волчата его тоже такие — ради воскрешения Чура готовы возрастать, чтобы отдать свою жизнь.
Вспомните легенды, из которых следует, что инициация Великого Атамана происходит в момент смерти матёрого волка (или за секунды до его смерти!) — добровольной жертвы. А «Весьёгонская волчица»? Там тоже Егор бросает всё и пытается спасти раненую волчицу.
И через 17 лет после первой публикации «Волчицы» Борис Воробьёв на логическом уровне ни слова не знал из того, что написано в этой книге. А всё описал тютелька в тютельку. Это говорит о том же, о чём и моё ощущение счастья от спасения волка. Это естество руса — и Путь одновременно.