Глаза его настолько привыкли к церковному полумраку, что, выйдя на дневной свет, он почти ослеп, растерялся и засмущался: ему чудилось, будто все на него смотрят. По-прежнему страшась встречи с архидьяконом, мистер Хардинг быстрым шагом дошёл до Чаринг-кросс и тут вспомнил, что как-то, проходя по Стрэнду, видел в окне надпись «Бифштексы и отбивные». Заведение помнилось ему отчётливо: рядом с магазином, где продавали чемоданы, напротив сигарной лавки. Смотритель не мог пообедать в своей гостинице, а кроме неё ел в Лондоне только у знакомых. Не обладая никаким опытом, он рассудил, что может съесть отбивную в трактире на Стрэнде. Уж сюда-то архидьякон Грантли точно обедать не придёт.
Здание он нашёл легко, там, где и помнил, между чемоданами и сигарами. Его слегка напугало увиденное через окно количество рыбы: здесь были бочки устриц, гекатомбы омаров, несколько огромных крабов и целое корыто солёной сёмги. Впрочем, мистер Хардинг ничего не слышал о связи рыбы с непотребством, поэтому вошёл и скромно спросил неопрятную женщину, достававшую устриц из большого чана с водой, можно ли заказать баранью отбивную с картошкой.
Женщина немного удивилась, но ответила утвердительно, и девка в стоптанных башмаках провела его в длинную заднюю комнату, разделённую перегородками. Мистер Хардинг сел в одном из закутков. Более убогое место ему вряд удалось бы отыскать: здесь воняло рыбой, опилками, застоялым табачным дымом и, самую малость, подтекающим газом из рожков [59], все было грязное и грубое; к скатерти, которую перед ним положили, гадко было притронуться, как и к гнутым, сальным ложкам и вилкам. Радовало лишь, что здесь он совершенно один и никто не видит его смятения. Мистер Хардинг мог не опасаться, что кто-нибудь войдёт: то был лондонский ночной кабак. За полночь тут кипела бы жизнь, но сейчас его уединению так же ничто не угрожало, как под сводами аббатства.
Примерно через полчаса неряшливая девка, ещё не приодевшаяся для вечерних трудов, принесла отбивную с картошкой, и мистер Хардинг попросил пинту хереса. Он находился в плену мнения, общего в прежние годы и не вполне выветрившегося в настоящее время, будто поесть в публичном заведении и не заказать бутылку вина — своего рода мошенничество по отношению к хозяину, пусть и ненаказуемое по закону, но от того не менее гнусное. Памятуя о грядущей бедности, он охотно сэкономил был полкроны, однако считал, что иначе поступить невозможно, и вскоре перед ним уже стояла бутылка невообразимого пойла из соседнего паба.
Отбивная и картошка, впрочем, оказались вполне съедобными. Кое-как преодолев брезгливость, которую внушали ему ножи и вилки, мистер Хардинг съел свой обед. За все время его побеспокоили только раз. Бледный молодой человек в сдвинутой набекрень шляпе вошёл, уставился на него водянистыми глазами и довольно громко спросил девку: «Это что ещё за старикан?», но вопросом дело и ограничилось, так что смотритель остался спокойно сидеть на деревянной скамье, вдыхая разнообразные запахи устриц, омаров и солёной сёмги.
Как ни мало мистер Хардинг смыслил в лондонских обычаях, он чувствовал, что зашёл в неподобающее место и отсюда лучше уйти. Ещё не пробило пять — где скоротать время до десяти? Пять мучительных часов! Он уже устал, и о том, чтобы столько прогулять, не могло быть и речи. Ему пришла мысль сесть в омнибус, доехать до Фулема и вернуться на другом омнибусе, но и это было бы утомительно, так что, расплачиваясь с хозяйкой, он спросил, нельзя ли где-нибудь поблизости выпить кофе. Та хоть и держала ночной рыбный кабак, вела себя чрезвычайно вежливо и посоветовала сигарный диван на другой стороне улицы.
О сигарных диванах мистер Хардинг знал не больше, чем о лондонских трактирах, но отчаянно нуждался в тихом месте для отдыха, посему отправился, куда сказали. Очутившись в табачной лавке, он подумал было, что ошибся, но приказчик, увидев незнакомца, сразу догадался, что тому нужно.
— Шиллинг, сэр… спасибо, сэр… сигару, сэр?.. билетик на кофе, сэр… вам надо будет только подозвать официанта. Соблаговолите подняться вон по той лестнице, сэр. Сигару лучше заберите, сэр, — вы всегда сможете отдать её знакомому. Да, сэр, большое спасибо, сэр, раз вы так любезны, я выкурю её сам.
И мистер Хардинг поднялся в диван, с билетиком на кофе, но без сигары.