– Знаешь что, мне надо немножко потолковать с моими новыми друзьями, – ответил Джонс. – А мы с тобой встретимся на нашем прежнем месте часика через два, только наверху на пирсе, решено? – Он подмигнул. – Может, попрошу этих милых ребят подбросить меня туда на машине или проводить пешочком.
Главный пирс, под которым я когда-то ютился в собственноручно вырытой землянке, был примерно в миле от ресторана «Рыбка-улыбка». Его было хорошо видно отсюда, из зала.
– Отлично, – кивнул я. – До встречи через два часа.
Прощаясь с Хансонами, я вновь заметил, что они едва сдерживаются. Барри – тот просто готов был взорваться. А ведь Джонс назвал их «новыми друзьями» и «милыми ребятами». В чем дело?
За сорок пять минут до этого Барри Хансон вышел из конторы своего юриста как в тумане. На двадцать первом году брака Джин подала на развод. Она утверждала, что все еще любит его, но жить вместе больше не может. «Я чувствую, что ты меня больше не любишь», – сказала она.
Барри занимал пост президента местного филиала крупнейшего банка в штате. Он неплохо зарабатывал и с умом откладывал деньги; может, его и нельзя было назвать богачом, но долгов его семья не ведала и жила благополучно. Кроме того, Барри активно участвовал в деятельности двух общественных организаций и двух приходских комитетов. Но и это еще не все: как ни посмотри, он был прекрасным отцом для четырнадцатилетней Элизабет и десятелетнего Джареда.
С рождением младшего Джин оставила преподавание и всецело посвятила себя детям и мужу, а также волонтерской работе на побережье. Еще она пела в местном общинном хоре. Стройная, темноволосая, коротко стриженная, Джин всегда была всеобщей любимицей и обладала даром привлекать к себе.
Джин и Барри были ровесниками – обоим исполнилось сорок три, – и даже учились в одном и том же университете, хотя познакомились только через два года после выпуска, на свадьбе у общего приятеля. Они бурно влюбились друг в друга и поняли, что не мыслят дальнейшей жизни врозь, а потому не прошло и года, как они сочетались браком.
Сейчас Барри категорически не понимал, в чем дело и что нашло на Джин. Он любил ее. Он всегда любил ее, хотя, случалось, раздражался, если она не верила в его неизменную любовь. Сколько раз он говорил: «Я люблю тебя» и «Ты прекрасна», а Джин в ответ недоверчиво прищуривалась или подозрительно хмурилась? Это доводило его до бешенства, но он ничего не показывал. Барри и впрямь любил Джин. И что теперь? Развод? Барри ушам своим не верил.
Время шло к полудню. Джин бродила по дому, наводя порядок, собираясь на ланч, а сама то и дело посматривала на часы. Она договорилась пообедать с Барри, возможно, в последний раз. Нет, конечно, не в последний, поправила она себя, ведь надо будет еще встретиться и обсудить, как быть с детьми. Два дня назад Джин заявила мужу, что хочет развестись, и с тех пор оба мучились бессонницей.
Джин взяла сумочку, ключи, вышла через парадный ход и заперла за собой дверь. Спустившись с крыльца, она замедлила шаг и даже остановилась при виде куста остролиста – он так разросся, что почти перекрывал дорожку к дому. Джин отерла набежавшую слезинку, сжала губы и направилась к автомобилю. Она твердила Барри про этот разнесчастный куст целый год – да, год! И что же? Барри подстриг его? Как бы не так! И сетчатую дверь черного хода он не починил, и гараж не покрасил, хотя она его просила, и неоднократно.
Джин вывела машину из гаража, завела мотор, тронулась с места – и резко ударила по тормозам. Прямо перед ней возник какой-то седовласый старик. Нет, по счастью, Джин его не сбила, но напугал он ее до полусмерти.
В старике Джин узнала некоего Джонса, – его знал весь город: этот старик то появлялся, то исчезал. В последние несколько дней он, кажется, что-то мастерил, или вроде того, у соседей, Ширсонов, которые жили через несколько домов от Джин, во всяком случае, она видела, как он разгуливает по улице. Джин никогда с ним не заговаривала, но знала, что другие с ним общаются, и, похоже, он был всеобщим любимцем.
– Ох, простите! – сказал Джонс, приблизившись к машине и заглянув к Джин в окно. – Я не хотел вас пугать. Когда вы выезжали из гаража, я вам махал – чтобы вы меня заметили.
– Вот черт! – Джин с трудом перевела дыхание. – И вы меня простите. Я, видно, невнимательно вела машину, а надо было сосредоточиться и не витать в облаках. Просто я… я думаю о другом. Я могу вам чем-то помочь?
– Да, – с улыбкой ответил старик. – Скажите, вы, часом, не на пляж ли едете?