Люди стали собираться и выходить из зала. Макс и Андрей подошли к Смотрителю и сказали, что ему можно некоторое время походить перед смертной казнью. К нему подошли несколько человек.
– Было время, я думал, будто от меня будет что-то зависеть в этом мире, как же я был наивен, слишком поздно понял, что я ни на что не влияю, как часто и моя собственная жизнь, с чем смириться мне долгое время было не дано. Я потерял слишком большой кусок отведённого мне времени ради борьбы с самим собой… Жалею ли? Думаю, что нет, ведь в конечном итоге я избавился от многолетней депрессии, если она вообще была, в чём я иногда сомневаюсь. Всё, что у меня есть – поблекшие, тёмные, утратившие любые краски воспоминания, по которым только и могу судить о былых днях расцвета этой неприятной болезни… Я нашёл спокойствие и.… свободу, столь необходимую мне для дыхания без постоянного чувства удушья именно в рисовании и сотворении бесчисленных миров и историй простых людей в сложнейших ситуациях. Не знаю, читали вы все те записи или нет, но мне особенно нравится история о человеке в схожей со мной ситуации, о Смотрителе, но в ней он-таки утратил рассудок, забравшись в одну из капсул. Удивительно, как хорошо я умею описывать безумие и эмоциональное состояние… Но не об этом сейчас… Зачем я говорю это ненавидящим меня людям? Не знаю. Жаль ли мне, что я согласился отправиться сюда в качестве Смотрителя? Пожалуй, нет. Мне лишь жаль, что все сектора не были оборудованы одинаково, чтобы можно было точнее оперировать всеми вами, технологии бы сюда двенадцатых…
– Ты и сам понимаешь, что ты не мог это изменить, как и многое другое. – Сказал Макс. – Все Смотрители, подобные тебе, пошли на эту "работу", потому что разочаровались в человечестве.
Эти слова показались Смотрителю излишне знакомыми, будто он слышал эту фразу сотни раз, но почему это предложение отдаёт в нём таким приятным чувством дежавю? Его начало что-то манить ближе к своему кабинету, будто бы именно там было то, что он искал, но спокойную жизнь ему в любом случае больше никогда не сыскать. Он начал идти, хотя крики Макса о немедленной остановке и продолжались, они – крики – становились всё тише и тише, пока совсем не прекратились. Выйдя из сада, он направился к своему кабинету, будто под гипнозом, и уже ничто не могло ему помешать.
Юный Смотритель открыл дверь в свой кабинет, вошёл, а затем в своём помещении включил мониторы и начал листать последние записи на одном из них. Вдруг он обнаружил то, что манило его последние несколько минут. Запись с камеры видеонаблюдения. Другого сектора. Он включил небольшой отрывок с записью и услышал знакомый по звучанию голос, но совершенно неизвестное лицо. На соседнем мониторе он увидел заметку к этой записи, напечатанную его, как кажется, руками: "из-за короткого улучшения погоды, связь между моим сектором 11.03 и неким 12.01 была на время установлена, но один только Смотритель 12.01 был способен передавать какую-либо информацию из-за моего длительного отсутствия. Позже я пришёл, но из-за своей… слабости отключил вообще возможность с кем-либо связаться.". Слушать запись не было смысла, он уже понимал, что неведомый ранее 12.01 скажет о смотрительской работе и разочаровании в человечестве.
Он чувствовал свою опустошённую душу, он ощущал свою всепоглощающую печаль, свои терзания. Получал ли он удовольствие от того, что совершал? Готов ли он вновь предстать перед судом одних животных против другого – его самого? Боится ли он смерти? А боится ли своей жизни?
Столько людей пало от руки Смотрителя. Совершение убийства окажется ли преступлением и подтверждением того, что он ничем не лучше животных? Если назвать человека животным, то животные окажутся оскорблены подобным сравнением. Убийство другого человека является ли убийством или смерть собственной тяги к жизни, смерть при жизни и есть убийство? А убийство собственного столь прекрасного мира, сотворённого создателем, способным преобразовать самую глупую мысль в неплохую идею? Имя тому создателю – Смотритель.
Он много судов повидал на своём веку, но немного прошедший и всё ещё предстоящий был самым неправильным, а потому не менее суровым, чем остальные. Его могло ждать всё, что угодно: от отсечения головы, до растерзания толпой. Что его тревожило больше? Его тревожило лишь то, что он покинет этот насиженный мир, в котором он провёл не один десяток лет. Терять привилегии, сдохнув, не совсем резонно.
Убьёт ли он всех при первой же возможности? Возможно и убил бы, а может просто взял бы от них то, чего у самого никогда не было и уже не будет – свободу воли. В теории-то Смотритель может всё, но сможет ли он преодолеть физический барьер человека, который мешает уничтожить всех оставшихся на пути Сбежавших? Сможет ли Смотритель разорвать нить, позволяющую соединить мощь тела и силу разума воедино?