- Не переживай, в рифмы они играть собрались, - я с интересом наблюдала, как некоторые из гостей собираются в круг. – Детский сад, штаны на лямках…
- А что им тут еще делать? – хмыкнула Варежкина. – Не жизнь, а сплошная скука! Ни интернета, ни телевизора! Дремучие люди! А я когда-то стихи сочиняла. Кстати, у меня довольно неплохо выходило.
- О любви? – с ехидцей поинтересовалась я.
- Представь себе, нет! – она горделиво подбоченилась. – О своей работе! Вернее о ее духовной составляющей!
- О Боже… Какая духовная составляющая в продаже гробов и венков?! - я хотела попросить ее, чтобы она продекламировала что-нибудь из раннего, но наш разговор прервали.
- Леди Гилмор, вы не присоединитесь к нам? – лорд Юджин неслышно приблизился ко мне. – Ваша мачеха сказала, что вам нет равных в рифмах. Так ли это?
Дурная баба. Вот ей неймется! Хотя… Я подняла глаза и моментально почувствовала, как изменилось ко мне его отношение. Взгляд лорда стал масленым, похотливым, в нем горел интерес. Боже… неужели у него снесло голову от наряда, в который меня запаковали? Извращенец! Рифмы, говоришь? Будут тебе рифмы.
- С удовольствием, - я приняла его руку. – Леди Дивелла права! Обожаю играть в рифмы!
Варежкина удивленно взглянула на меня, но быстро сообразив, что из этого можно устроить шоу, торжествующе улыбнулась. Похоже духовная составляющая уже давала о себе знать.
Играть в рифмы или в Буриме вышли пять человек. Мы с Лидой, лорд Юджин, какая-то чудаковатая дама в шляпе с перьями и молодая девица не от мира сего с томными очами.
Слуга поднес корзинку, в которой лежали скрученные бумажки. Первым вытянул рифму Юджин.
- Бочка-кочка!
После него в корзинку запустила руку Варежкина.
- Кресло-тесто…
Глядя на ее лицо, мне даже предположить было страшно, что она насочиняет.
Даме в шляпе досталась рифма: «коза-гроза», а девушке «цветы-мечты».
- Ваша очередь, - лорд Юджин взял корзинку из рук слуги и протянул мне. – Прошу.
Он, наверное, сейчас вспоминает, как я приставала к нему за столом. Вот же невезение!
Мне попалась рифма: «взяла-отняла».
Несколько минут, за которые мы должны были придумать стихи прошли. И первой в центр круга вышла дама в шляпе с перьями.
- У пастуха ушла коза!
Его печаль была глубокой.
Гремела близкая гроза.
Шумел платан высокий!
Все захлопали. В толпе послышались смешки и веселый шепот.
Лорд Юджин вышел после женщины и продекламировал:
- В сарае темном стояла бочка,
Никто не знал, что в ней за диво.
И тайну выдала лишь кочка
Когда с телеги заструилось пиво!
- Браво! – крикнул кто-то из дам. – Лорд Трауэл, вы новый Ландшнифт!
Юджин шутливо раскланялся, а я подумала, что Ландшнифт, наверное, какой-то знаменитый поэт в этом мире. Только вряд ли он писал о пивных бочках.
В круг выпорхнула томная девица. Она закатила глаза и практически «простонала», прижимая руки к груди:
- В парке моем, распустились цветы!
Сердце девичье разбито!
Ах, прочь идите страстные мечты!
Всё уж мною давно позабыто!
Я покосилась на Варежкину. На ее лице отпечатался весь процесс тяжелых раздумий. Гробовщица сочиняла.
Тем временем малахольную девицу проводили аплодисментами, и все взгляды устремились на меня.
Вместо стиха я решила использовать песню Аллегровой. Нет, ну, правда, грех было не воспользоваться. Мне хотелось смеяться, но я подавила веселье. Рано. Еще рано!
Перед тем как прочесть свое четверостишие, я театрально подняла руки, а потом сделала зверское лицо. Если бы Ирина Аллегрова слышала эти интонации Маяковского…
- Если спросят меня, где взяла?!
Я такого милорда сладкого!
Я отвечу, что отняла,
Как чужую карету с запятками!
Толпа смотрела так, будто у меня на голове выросли рога, а вокруг распространялось облако серы. Наверное, чтобы впечатление от моего выступления не рассеялось, Варежкина шагнула ко мне и замогильным голосом с подвыванием продекламировала:
- Ночь! Кладбище! Луна!
И призрак бродит забубённый…
А я одна-а-а! А я одна-а-а!
Кричит язык мой обреченный…
И словно гроб, большое кресло!
Несет по облакам к Морфею
И снится тесто, тесто, тесто!
А я ведь просто за Спартак болею…
После такого надрыва Лида поклонилась в пол, а потом расставила руки в ожидании оваций. Ё-маё… Вот это Ландшнифт… Какие там бочки-кочки…
Не дождавшись аплодисментов, Варежкина направилась к столам, плечами расталкивая обалдевшую толпу. Она взяла бокал вина, вылила в себя, а потом с размаху швырнула его об камень. Сорвала капор и завертела им над головой.