Мариса, естественно, была против. Но ее вздохи и причитания не могли нас остановить. Это попросту было невозможно: ведь Варежкина уже наутюжила платье.
Наши новые жильцы оказались очень смышлеными. Щенки сразу поняли, где их место, с удовольствием ходили на прогулку и так же послушно возвращались домой. Было такое ощущение, что они жили с нами все время.
Привидения мы больше не видели, хоть Варежкина и бегала по сто раз на дню в фонарное помещение. Она сидела там, медитировала, потом начинала злиться. Ей хотелось сокровищ, а противный призрак не проявлял желания выдавать все секреты сего таинственного острова.
Зато она обнаружила старый сундук с выделанными шкурами. Он стоял в комнате смотрителя за разбитым столом. Некоторые из шкур пришли в негодность, но были и вполне себе нормальные экземпляры. Не считая, конечно, побитых молью островков и неприятного запаха плесени.
- Давай стащим сундук вниз и переберем добро! – Варежкина встряхнула сбитый мех и закашлялась. – Нет, ну прелесть же!
- Зачем? – я взяла двумя пальцами облезлую песцовую шкурку. – На шубу тебе все равно не хватит.
- Зато на плащи хватит! – огрызнулась Лида. – Как ни крути, меха украшают женщину! Выберем, что получше сохранилось, приведем в порядок и вуаля – красота готова!
Из всего, что находилось в сундуке, оказались более или менее приличными лисьи шкурки, которые лежали в самой середине.
- Ты умеешь работать с мехом? – поинтересовалась я. – Вообще-то это не так просто.
- Однажды я себе сшила шапку из трех воротников, - с довольным лицом проинформировала меня Варежкина. – Отодрала их со старых пальто. Нашла выкройку в журнале и через несколько дней вышивала по своему району как Барбара Брыльска по Питеру.
- Есть хоть что-то, чего ты не умеешь? – я с любопытством наблюдала, как «Барбара» ползает на коленях перед разложенными на полу шкурами.
- Есть, - кивнула она, подняв голову. – У меня техническая тупость. Я даже лампочку не могу поменять… А тут все просто. Мех обычно режут с тыльной стороны чем-нибудь острым, чтобы он не повредился, а естественно разделился по разрезу. Почистить его можно горячими отрубями, опилками или солью. Не переживай, Фунтикова! Засияет так, что глаз не отведешь!
В день поездки Лида начала собираться с обеда. Она завивала свои рыжие кудри, терла лицо солью, пыталась утянуть корсет до состояния Люды Гурченко. Но чем уже становилась талия Лидуни, тем сильнее краснели ее щеки, а грудь вздымалась все выше, грозя упереться в подбородок. Все-таки разум победил, и Варежкина с раздражением оставила это опасное занятие.
- Господи, ты и так красивая! – смеялась я, наблюдая за ее стараниями. – Не мучь себя!
- Красивой быть мало! Нужно покорять! – заявила она, доставая помаду. – Зато сегодня можно губы накрасить!
Пришло время выезжать, и я в последний раз взглянула на себя в зеркало. Сомнений не было: мы произведем очередной фурор.
Темно-бордовые платья, украшенные кружевом, явно не предназначались для молодых леди, так как в них сквозило нечто порочное. Словно некая ночная тайна, о которой стеснялись говорить, но, тем не менее, она была у всех на устах. Варежкина назвала это «скрытым эротизмом с легким налётом готических страстей». Я не особо понимала, что она имеет в виду, но свой «скрытый эротизм» ощущала на все сто.
Мы красиво уложили волосы, наши лица скрывали вуалетки, из-под которых алели накрашенные губы, а кожа приобрела фарфоровую бледность после пудры. Лисья оторочка на капюшонах и шапки а-ля-Брыньска делали наш образ поистине королевским.
- Не перебор? – я покосилась на довольную Лидуню.
- Самое оно! Русский стиль! Не то, что эти леди в своих куцых шляпках! Посмотри, как шикарно! Богато! Величественно! И уши в тепле!
Последнее было очень важно, ведь на улице стоял морозец, и в обычной шляпке уши точно бы свернулись в трубочку.
Мариса уже даже удивляться была не в силах. Она просто смотрела на нас огромными глазами, в которых плескались беспомощность, восхищение, а еще суеверный страх.
- Всё, мы уехали, - деловито произнесла Варежкина. – Может, задержимся.
Когда экипаж подъехал к особняку гранда, с неба начал сыпать густой снежок. Он нежно искрился в свете фонарей, укрывая все вокруг тонкой серебристой шалью. Но его тут же безжалостно вбивали в землю лошадиные копыта.
К экипажу подбежал лакей и, открыв дверцу, подал мне руку, обтянутую белоснежной перчаткой.
- Добро пожаловать, леди.
Я спустилась на землю, поблагодарила его и посмотрела по сторонам. Похоже, приглашенные только начали прибывать. Дамы щебетали друг с другом, мужчины перекидывались сухими приветствиями, слегка приподнимая шляпы.