Он бросил на рычаг трубку. Встал гордо и утомленно. Хотелось куда-то идти, идти, идти, чтоб забыться, а еще лучше — разверзлась бы под ногами земля и до дна бы моря вниз головой: до того все осточертело, все казалось невыносимым.
Тяжело вздохнув, надел шляпу. Закрыл стол. Положил в карман сигареты. Под столом валялась трость — поднял ее.
И тут раздался спасительный звонок.
— Слу-шай-те! — Взрыв восторга ошеломителен. Автор необыкновенно польщен. — Из «Евгения Онегина», — выкрикнул он победно. — Вторая глава. Двадцать вторая строфа. Вот:
Он бурно расхохотался.
Но не без горечи, разумеется. Строки не откуда-нибудь, а из «Онегина».
— Конечно же, «об ней»! «От» — вычеркните, — басил он. — Как это корректор не заметил?! Глазная ошибка, понимаете… ерунда явная… абракадабра…
Он снова рассмеялся.
— Ну и тяжела же ты, шапка Мономаха! — попытался иронией несколько смягчить неважнецкую ситуацию автор.
— А выкиньте ее, Иван Алексеич, к чертовой матери, — съехидничал редактор.
— Как, то есть, выкиньте, коль богом дадена?
Остановить теперь Ивана Алексеевича было уже трудно.
— Дай, думаю, по слогам сличу… слепой я, что ли, ошибки не нахожу?
Долго еще, со всеми подробностями, не замечая, что начинает повторяться, Иван Алексеевич рассказывал, как достал словарь, как искал у Пушкина строки, которые привел в рукописи по памяти…
Редактор, естественно, не отнимал у автора право на победу. И все же, в отместку за муки и страдания, слушая его, деловито пробегал текст, надеясь найти хоть что-нибудь, чтоб прицепиться. Но было будто все в порядке.
Если исключить фамилию самого Ивана Алексеевича, в которой имелась опечатка, и она проскочила тем и другим не замеченной.
Валерий Козловский
КОНСТРУКТОР ИВАНОВ
На одном заводе было что-то с планом. Нет, его выполняли. Но! Почти! Почти по всем показателям, кроме плана по сбыту.
Делал завод одну вещицу. Для дома и семьи. И не одну, а столько, сколько было запланировано плюс на несколько штук больше. Нет, теоретически вещь в хозяйстве нужная и даже очень. Только вот получалась она несколько тяжеловатой, несколько высоковатой и дороговатой. И плана нет. По сбыту. Не берут и все. Мимо проходят, а покупать не покупают. Месяц не берут, два не берут… На третий — вызывает директор к себе главного инженера.
— Иван Иванович!
— Слушаю вас, Василий Васильевич.
— У тебя вещица наша в доме есть?
— Нет!
— Почему?
— Э… — хотел было главный инженер долго и умно объяснять, но директор хлопнул рукой о стол и сказал:
— Не надо разговоров. Надо купить!
Главный инженер — не директор. Как отказать? Купил. Купил и вызывает на следующий день к себе главного конструктора. Тот только дверь в кабинет открывает, а главный инженер ему:
— У тебя вещица наша есть?
— Нет! — отвечает главный конструктор.
— Почему?
— Я что — дурак, по-вашему, что ли, — возмутился главный конструктор. — Она же…
— Не надо, — поднял главный инженер на него глаза, — не надо объяснений. Купить!
Купил главный конструктор вещицу. Пока в сарайчик поставил. Купил и вызывает к себе начальников отделов.
— А есть, — говорит, — у вас в доме паша вещица?
— Нет! — дружно отвечают начальники отделов.
В общем, в этом месяце завод план выполнил и по сбыту тоже.
На следующий месяц главный конструктор в сарайчик вторую вещицу поставил. Поставил и задумался, прикинул площадь сарайчика и загрустил. Ну, парочку месяцев он еще выдюжит. А дальше?.. Ведь деньги плачены и не малые. Им самим, из собственного кармана.
Сидит в кабинете, чуть не плачет.
Стук в дверь.
— Войдите! — кричит. Входит конструктор Иванов. Не бритый, костюм мятый, глаза красные.
«Наверное, в отгул, за свой счет, проситься будет», — главный конструктор недовольно полагает.
— Петр Петрович, — говорит Иванов. — Я вот тут третью ночь не сплю. Думаю все.
— Как так, Иванов, почему? — удивляется главный конструктор.
— Да на новом месте всегда поначалу не спится.
— Ты что же, квартиру новую получил?
— Да нет, в своей спать негде. После того, как еще одну вещицу купил, жена у матери ночует, детишек родственники разобрали. Я — в отделе.