«Дам пацану десятчик, — решает Сим Симыч. — Дети — народ сознательный. И то сказать: наше будущее».
Он бежит к начальству отпрашиваться по неотложным обстоятельствам.
В мозгу начинает рисоваться экстравагантная дама с черными страстными глазами.
«Когда будет грустно, когда будет скучно, когда некому будет, как говорится, морду набить, милости просим ко мне на огонек, в мои апартаменты. — Слова льются, давят нервы. — Одному ужасно трудно, до умопомрачения трудно. Недавно похоронил я женщину. — Он представляет, как при этом растянет свой махонький ротик дама, и повторяет: — Да, очень близкую мне женщину… а теперь, видите ли, сестра покидает этот мир… Из-за нее ведь я холостяком остался. Младшенький… Серафимчик, поешь. Серафимчик, простудишься… три ковра, хрусталь… сберкнижка на машину и английский велосипед…»
Сим Симыч бросает взгляд на обрадованные черные глаза экстравагантной дамы… И кровь ударяет ему в лицо.
Он видит перед собой обожаемое начальство. И тут же впивается в него обожающим взглядом.
— Все стою и думаю: идти… то ли, может, не идти, — с приятной, сладкой улыбкой на чистом выбритом лице говорит Сим Симыч.
— Чего же, — холодно отвечает замороченное начальство, — коль уже оделись?
— Нет, — не хватает у Сим Симыча смелости согласиться с начальством. — Пожалуй, вернусь в свои чертоги. — И понимающе улыбается, тычет пальцем в небо: — Что, Иван Иваныч, обратно на ковер?..
Под столом — портфель, набитый молочными бутылками. Можно успеть до прихода начальства сдать в магазин. Однако…
Ах, Сим Симыч! Он кулачком ударяет себя по лбу. Глаза веселеют.
«Грушеньке позвоню… хорошая женщинка — Гру-ше-нь-ка-а!»
Предавшись заманчивым иллюзиям, он бежит, бежит по коридору звонить Грушеньке… И останавливается.
Мысль о подарке к Восьмому марта подавляет благой его порыв. Он переносит свиданье с Грушенькой на девятое.
ПОМНИТЕ, У ПУШКИНА?..
Редактор еще только притронулся к двери, как сквозь узкую щель опять увидел на столе этот злосчастный материал. Он ведь его уже подписал!
Не раздеваясь, подсел к столу. Фразу, в которой, казалось бы, не должно быть ошибок, корректор подчеркнул, а слова «от ней» взял в кружок.
«Помните, у Пушкина?.. — заигрывал с читателем автор: — «И мысль от ней одушевила его цевницы первый стон»?»
— Пардон, что-то такого не припомню, — опустошенно пробубнил редактор, и красные пятна покрыли его лоб и шею.
Он отодвинул с глаз машинописные листы и набрал номер телефона.
— Скажите… вот это место, — мягким, вкрадчивым голосом и небывалой воспитанностью обратился к автору редактор.
— Одну минуточку, — горячо подхватил автор. — Пороюсь в бумагах. — Он тотчас вернулся к трубке, ответил: — Все верно. Прошло в газете.
— Нет уж, — повысил голос редактор. — Вы уж, будьте добры, не по газете сверяйте, а томик Пушкина в руки возьмите… Кстати, откуда строки?
— К-аа-к от-ку-да? — Автор был растерян, зол и несколько озадачен. — Хорошо, — ответил он небрежно, — замечание понял…
На другое утро снова позвонил редактор.
— Все верно, — оборвал его автор с подчеркнутым высокомерием. — Цевница… знаете, есть такой народный духовой инструмент, типа свирели…
— А при чем тут цевница? — уже вскричал редактор. — Вы-то сами? Са-ми! Знаете, откуда эти строки? — Всем телом наклонясь к трубке, редактор вращал белками разозленных глаз: — Сами? Из любопытства? Из простого интереса? Для себя! Читатель, возможно, и помнит?
Он бросил на рычаг трубку. Встал гордо и утомленно. Хотелось куда-то идти, идти, идти, чтоб забыться, а еще лучше — разверзлась бы под ногами земля и до дна бы моря вниз головой: до того все осточертело, все казалось невыносимым.
Тяжело вздохнув, надел шляпу. Закрыл стол. Положил в карман сигареты. Под столом валялась трость — поднял ее.
И тут раздался спасительный звонок.
— Слу-шай-те! — Взрыв восторга ошеломителен. Автор необыкновенно польщен. — Из «Евгения Онегина», — выкрикнул он победно. — Вторая глава. Двадцать вторая строфа. Вот:
Он бурно расхохотался.
Но не без горечи, разумеется. Строки не откуда-нибудь, а из «Онегина».
— Конечно же, «об ней»! «От» — вычеркните, — басил он. — Как это корректор не заметил?! Глазная ошибка, понимаете… ерунда явная… абракадабра…
Он снова рассмеялся.
— Ну и тяжела же ты, шапка Мономаха! — попытался иронией несколько смягчить неважнецкую ситуацию автор.
— А выкиньте ее, Иван Алексеич, к чертовой матери, — съехидничал редактор.
— Как, то есть, выкиньте, коль богом дадена?
Остановить теперь Ивана Алексеевича было уже трудно.
— Дай, думаю, по слогам сличу… слепой я, что ли, ошибки не нахожу?
Долго еще, со всеми подробностями, не замечая, что начинает повторяться, Иван Алексеевич рассказывал, как достал словарь, как искал у Пушкина строки, которые привел в рукописи по памяти…
Редактор, естественно, не отнимал у автора право на победу. И все же, в отместку за муки и страдания, слушая его, деловито пробегал текст, надеясь найти хоть что-нибудь, чтоб прицепиться. Но было будто все в порядке.
Если исключить фамилию самого Ивана Алексеевича, в которой имелась опечатка, и она проскочила тем и другим не замеченной.
Валерий Козловский
КОНСТРУКТОР ИВАНОВ
На одном заводе было что-то с планом. Нет, его выполняли. Но! Почти! Почти по всем показателям, кроме плана по сбыту.
Делал завод одну вещицу. Для дома и семьи. И не одну, а столько, сколько было запланировано плюс на несколько штук больше. Нет, теоретически вещь в хозяйстве нужная и даже очень. Только вот получалась она несколько тяжеловатой, несколько высоковатой и дороговатой. И плана нет. По сбыту. Не берут и все. Мимо проходят, а покупать не покупают. Месяц не берут, два не берут… На третий — вызывает директор к себе главного инженера.
— Иван Иванович!
— Слушаю вас, Василий Васильевич.
— У тебя вещица наша в доме есть?
— Нет!
— Почему?
— Э… — хотел было главный инженер долго и умно объяснять, но директор хлопнул рукой о стол и сказал:
— Не надо разговоров. Надо купить!
Главный инженер — не директор. Как отказать? Купил. Купил и вызывает на следующий день к себе главного конструктора. Тот только дверь в кабинет открывает, а главный инженер ему:
— У тебя вещица наша есть?
— Нет! — отвечает главный конструктор.
— Почему?
— Я что — дурак, по-вашему, что ли, — возмутился главный конструктор. — Она же…
— Не надо, — поднял главный инженер на него глаза, — не надо объяснений. Купить!
Купил главный конструктор вещицу. Пока в сарайчик поставил. Купил и вызывает к себе начальников отделов.
— А есть, — говорит, — у вас в доме паша вещица?
— Нет! — дружно отвечают начальники отделов.
В общем, в этом месяце завод план выполнил и по сбыту тоже.
На следующий месяц главный конструктор в сарайчик вторую вещицу поставил. Поставил и задумался, прикинул площадь сарайчика и загрустил. Ну, парочку месяцев он еще выдюжит. А дальше?.. Ведь деньги плачены и не малые. Им самим, из собственного кармана.