Но что мы перечитывали каждый день, с чем я засыпал, держа в руке или чувствуя под подушкой, так это лоция, подаренная Филиппом Мальшетом.
Натопив печку, чисто прибрав в сводчатой восьмиугольной комнате, мы раскладывали на большом обеденном столе карту Каспийского моря, раскрывали лоцию — и начиналось наше морское путешествие.
Уходящие в небо туманные вершины Эльбруса и Аркая; субтропические леса южных берегов, Кура-Араксинская низменность, угрюмая и немая, над которой еще недавно шумели зеленые каспийские волны; скалистые бесплодные утесы Мангышлака; пески безводных пустынь Средней Азии — все это был Каспий. Непостижимое таинственное море, то поднимающееся, то опускающееся, протянувшееся от 47°13′0″ широты на севере до 36°34′46″ широты на юге. Его мелководные лагуны, малодоступные, необследованные острова, подводные отмели и банки, далекие склоны, покрытые дремучими лесами, или выжженные солнцем утесы, пенящиеся буруны — они не давали нам покоя, снились по ночам.
На море было много погибших кораблей, представлявших не малую опасность для мореплавателей. Вот как говорит о них лоция:
«Затонувшее судно «Каспий» (широта 44°20′0″, долгота 2°0′), в 15 милях на О от острова Тюлений. Окружающие глубины 11 метров. Над корпусом затонувшего судна глубина четыре метра. Местоположение приближенное».
«Затонувшее судно «Арач», широта 45°23′, долгота 2°19′. Окружающая глубина два метра. Судно представляет опасность для плавания».
«Между буем Трехбратинской косы и островами Пешными имеются затонувшие суда. Положение приближенное.
Затонувшие суда «Прилив», «Тигр», «Воротан», «Али-Дадаш» и многие другие суда и баржи, а также корабли, название которых не установлено».
Какие люди были на этих судах, что послужило причиной их гибели, кому удалось спастись, мужественно ли приняли смерть погибшие? Иногда до поздней ночи мы фантазировали, мечтали. Нам очень хотелось испытать кораблекрушение — разумеется, спастись. В возможность нашей смерти мы не верили.
Так мы дожили до марта… В марте наша жизнь резко изменилась — отец наш женился. На этой самой хорошей хозяйке Прасковье Гордеевне. Ну, и на маяке она жить не пожелала. У нее возле домика земля была подходящая для огорода, корова, теленок, два кабана, козы, овцы, куры и гуси. Мы переехали к ней со всеми вещами, а маяк заперли на большой тяжеленный замок.
Когда переехали к Прасковье Гордеевне, мы продолжали бегать для наблюдений на маяк, там во дворе была у нас установлена метеорологическая будка (ее соорудили еще вместе с Мальшетом). Метеорологические наблюдения мы аккуратно каждую декаду слали в Астраханское бюро погоды. Все это делалось от Лизиного имени (я-то ей просто помогал), и она даже получила благодарность от бюро погоды.
Узнав, что мы ведем наблюдения «даром», то есть что за это не платят, Прасковья Гордеевна несказанно удивилась. Отец покраснел и смущенно объяснил ей, что у нас гостил молодой ученый, у которого «в голове не все в порядке» — он хотел море перегородить дамбой. Вот он и научил нас делать эти наблюдения.
Прасковья Гордеевна поджала губы и сказала, что лучше бы мы помогали ей по хозяйству. Отец поспешно с ней согласился и запретил нам вести наблюдения.
И тогда я впервые узнал, какая моя сестра вспыльчивая. Она так побледнела, что я даже испугался за нее. Светло-серые глаза ее потемнели, губы задрожали.
— Наблюдения мы будем делать. — сказала Лиза, отчеканивая каждое слово, и добавила, внимательно вглядевшись в отца: — Посмей только сломать будку! Я навсегда от тебя уйду, я уже не маленькая. А по хозяйству мы поможем. Только зачем столько овец и коз? Зачем продавать на базаре мясо и творог, разве нам не хватает зарплаты? Хватало же прежде. Другое дело — для себя держать корову…
— Это не твое дело, — огорченно возразил отец.
Он очутился между двух огней. Насчет наблюдений он все же уступил.
Лиза молчала целую неделю, думая, как ей поступить. Я уже говорил, что она терпеть не могла эту Пашу, как все ее звали.
Вскорости Лиза написала письмо в бюро погоды — просила работы. Она могла бы работать, например, практиканткой на какой-нибудь гидрометеостанции или хотя бы сторожем и одновременно учиться заочно в метеорологическом техникуме. Долго не было ответа, и Лиза ходила хмурая, грустная. И вдруг ответ пришел — на школу.
Все девятиклассники читали это письмо и радовались за Лизу. Гидрометеослужба предлагала командировать ее в Москву на годичные курсы метеонаблюдателей для станций второго разряда. На курсы эти принимали только с законченным средним образованием, но для Лизы будет сделано исключение, поскольку она зарекомендовала себя. От нее только требовали справку за девять классов и табель с отметками.