— Какое плотное облако! — удивилась Лиза. — Смотрите, Иван Владимирович: стекло даже залилось водой…
— Бери пробы с малым отверстием, — заметил ей ученый.
Иван Владимирович очень был доволен: перелет будет продуктивным. Он взял микроскоп, проверил с помощью вольтметра освещение и взял предметное стекло.
В облаке пробыли долго. Забор облачных проб начали с нижней границы облака — сразу при потере горизонтальной видимости, затем облачные пробы брались каждые двести метров, вплоть до верхней границы. Лиза аккуратно отмечала в тетради, в какой части облака взята проба. Так на разграфленных страницах последовательно появилось: «Проба взята при пересечении облака, проба взята при входе в облако, внутри него, при выходе из него»…
Когда вышли, Марфенька вздохнула с облегчением: снова солнце, синева, простор, прекрасная видимость. Облако осталось позади и внизу. А через несколько минут Марфенька чутким ухом услышала легкий свист… Песчинки пыли подпрыгивали вверх с прутьев плетеного дна гондолы. Марфенька бросила быстрый взгляд на прибор: перо чертило прямо, сверху вниз. Они падали.
— Помогите травить балласт! — громко сказала Марфенька, высыпая песок за борт.
Лиза бросилась помогать, Турышев, не подозревая беды, продолжал заниматься микроскопом. Мешок за мешком высыпали девушки за борт, но стрелка альтиграфа по-прежнему чертила вертикальную прямую.
Марфенька внимательно оглядела оболочку. Видимо, когда шар попал в тень от облака, он быстро сжался от охлаждения, и полотнище разрывного приспособления, так старательно заклеенное руками Христины, отклеилось — газ со свистом выходил из оболочки.
Может, клей был плохой?
— Что-нибудь случилось? — испуганно спросила Лиза. Марфенька ничего не ответила, высыпая новый мешок балласта. До воды осталось метров полтораста. Турышев поднял голову от микроскопа, устало щуря глаза.
— Почему так низко идем? — осведомился ученый. Но в этот момент шар, освободившийся от большого количества балласта, ринулся вверх. Нагревшийся на солнце газ опять расширился — полотнище крепко прижалось к раздувшейся оболочке. Вскоре аэростат оказался на высоте трех тысяч метров. Марфенька повела его ровно и четко на постоянной высоте, немного изменив курс. Кучевые облака, чуть не погубившие аэронавтов, теперь белели далеко внизу. Море в просветах облаков потускнело, побледнело, окуталось голубоватой дымкой.
— Попрошу вас снизиться, — сказал Турышев с досадой.
— Нельзя. Пойдем так, — с твердостью возразила Марфенька.
— Да отчего же нельзя?
— Объяснение будет дано по приземлении. Занимайтесь своим делом…
Иван Владимирович не стал спорить, они с Лизой опять углубились в наблюдения. Они ничего не заметили и не поняли. Марфенька решила их не тревожить. Пусть спокойно работают, пока еще есть возможность. Она была очень бледна и с нетерпением вглядывалась в горизонт, ища землю. Она знала, что аэростат продержится только до вечера. Пока греет солнце… Зайдет солнце, и он упадет. Хоть бы не переменился ветер!..
Марфенька несколько раз взглянула на радиостанцию… Нет, она ничего не скажет. Зачем? Только зря волновать Мальшета и Яшу: они ведь ничем не могут помочь.
Второй аэростат плыл в другом воздушном потоке — уже над землей. У них все шло хорошо.
Солнце опускалось все ниже и ниже. Оно сядет в тучи, завтра будет плохая погода… Будет ли завтра? Похолодало…
Марфенька еще раз проверила парашюты и плавательные пояса.
— Тебе нездоровится? — озабоченно спросила Лиза. Ей чего-то стало страшно. Марфенька не походила на Марфеньку — бледная, угрюмая, неразговорчивая.
— Я здорова! — буркнула она и отвернулась.
Опять со свистом выходит газ из оболочки — еле слышный зловещий свист, словно преступники сговариваются в ночи. Но уже показались голубые леса — гористые берега Дагестана. Аэростат медленно опускался, по мере того как выходила жизнь из его оболочки.
— Наблюдения прекратить! — скомандовала Марфенька. — Надеть парашюты и… пояса.
Иван Владимирович посмотрел на Марфеньку, на сморщивающуюся оболочку и бросился к приборам.
— Авария, Лизонька, — сказал он, и вдруг стало видно, что он уже старый человек. — Надо уложить результаты наблюдений. Их надо спасти!