— Козлы! Гады! Я таких в Афгане!.. — приглушено завопило из-за двери, — Я вас под землей найду!
— Точно, все там будем, — равнодушно определил питерский гость. Он не шутил.
— Скажи, где Храм прячется? И выпустим, — прижав к намеку на щелку рот, вякнул Пырей.
— Пол часа продержится, не больше, — осмотрев так и сяк холодильную громадину, равнодушно высказался питерский гость.
Из царства холода донеслось скорее жалобное, чем грозное:
— Я таких как ты, гнида, в Кандагаре об колено ломал!
— Ты назвал меня отморозком, — хихикнул громко, чтоб его было слышно внутри, Пырей, — А теперь сам станешь заморозком! — и оглянулся, приглашая питерского гостя вместе поржать над удачным приколом.
Питерский гость даже бровью не повел, не то, чтобы улыбнуться:
— Сторожа он отпустил. Его люди приходят к двенадцати. У нас два часа форы. А больше получаса он не протянет.
— Тебе хана, если не расколешься, где Храм скрывается! — радостно сообщил сквозь большую железную дверь Пырей. Он еще прикидывал, не попробовать ли подбить коллегу пошуровать по сусекам? Но робел.
— Зря я тебя тогда из подвала выпустил, — прохрипело за железной дверью.
— Не зря! — не сдержался Пырей и пошел чесать перед обреченным инвалидом правду-матку, — Думаешь, я такой псих, что из мести тебя в льдинку обрекаю? Нет, это твой Храм — псих! Ох, вздыбится он, когда о тебе — заиндивевшем — услышит! Ох, пойдет дрова крушить! На горячке мы его и снимем!
— Пора. Пошли, солнышком побалуемся, — тихо и равнодушно определил питерский гость и поманил Пырея на выход.
Пырей не рискнул ослушаться. Зато трофейные часики тикали в кармане и грели мстительную душу.
«… По оперативным данным до последнего времени в регионе действовало четыре преступных группировки. Однако в настоящее время активность проявляет только группировка под руководством некоего Сергея Храмова (отчество выясняется, словесный портрет выясняется, постоянное место жительства выясняется) Кличка — Храм. Ориентировочный возраст — 35 лет.
Изучение оставленных в разработке бумаг покойного начальника Виршевского районного управления внутренних дел Ивана Ивановича Удовиченко показало, что непосредственно перед смертью майор И. И. Удовиченко именно и занимался делом С. Храмова…»
Из докладной записки лейтенанта Яблокова на имя начальника специальной комиссии подполковника СредыКриминализированные будни Виршей достигли пика славы, и на городок свалилась суровополномочная ментовская комиссия, а с ней несколько оперативных бригад, наспех слепленных по всей великой Ленинградской области с бору по сосенке. Однако нефтяной комбинат пока оставался вне сферы внимания нагрянувших младших, средних и старших чинов. По территории комбината из цеха в цех шастали совершенно другой несексуальной ориентации граждане.
Ремонтный цех был небольшой — метров сто квадратных. И на этих ста метрах громоздились токарные и фрезерные станки, и даже один зуборезный, с вертикальным валом. А еще на этих ста метрах хранились сложенные, как дрова, покрытые окалиной заготовки, свернутые бухты проволоки, перевязанные снопами стальные и латунные прутки. В общем, представитель брокерской фирмы еле нашел место, где почти не боялся измазать свой серенький плащик.
Протиснувшийся в запыленное окошко луч играл на замке новенького кожаного портфеля представителя. Больше во внешности представителя ничего блестящего и яркого не было. Этакая серая служебная мышка. Разве что глазки иногда нет-нет, да и заискрят, будто короткое замыкание в голове.
— Неправильно думаете, мужики, — вещал представитель перед бригадой ремонтного цеха. Он называл скопом всех «мужиками», хотя из семи трудяг трое были пусть и сгорбленные годами, но тетки. Он уже крепко посадил голос, потому как выступал минут сорок, — Неправильно! Сейчас наша гордость, наш нефтеперерабатывающий комбинат больше стоит, чем работает. То электроэнергию отрубят, то поставщики подляну кинут, — представитель воровато зыркнул, как роботяги слопали слово «наш» про комбинат. Прибитые жизнью тетки смотрели на агитатора сочувственно, будто на ищущего вымя теленка. Слопали и не заметили, — А все от чего? От того, что нет настоящего хозяина. При комуняках комбинат был как бы наш и как бы ничей. И толку не было. И теперь, когда его поделили, он как бы общий. То есть опять ничей. Вы ж не тупые, вы ж газеты читаете, а в газетах что говорят? Чтобы дело двинулось, нужны инвестиции. А кто ж их даст за так?