Впрочем, никто верительных грамот этой компании в упор не видел, и Шрам крепко подозревал, что это банальный офф-шор, а не штат Алабама. С другой стороны, обломись гендиректор на народном вече, он все равно останется в силе решить вопрос в свою пользу. Просто нынче такие времена, когда с народом принято заигрывать.
В шкафу чинно продолжали ссыхаться полные классовой мудрости пудовые рекламные проспекты Карла Маркса. Бюст Ленина гулял по столу с края на край, потому что где б ни оказался, всюду мешал.
— Хоть ты тресни, ничего не могу придумать! — наказал себя ладонью по лбу Андрей, — По документам выходит, что ни к чему не подкопаешься, — добытые агентурой ксерокопии документов ворохом были рассыпаны по столу, — Брокерская контора скупала акции весь год! Набрала таки двадцать один процент. Тридцать процентов принадлежит Лапчатому. Простить себе не могу, что когда это проворачивалось, я не понимал, что к чему! И сидел, засунув язык в…
— Не отвлекайся, — холодно ободрил, будто оборвал, Шрам и потряс в воздухе кофейником. Кофейник был пуст, будто пещера разбойников после визита Аладина.
— Я не отвлекаюсь, — расстегнул на горле пуговицу рубашки Андрей и начал закатывать рукава. Ему было душно. Наверное, от бессилия, — Я прекрасно понимаю, что брокерская контора выкупала акции у работяг не на свои денежки. Что она — подставная! Рабочим стабильно задерживали зарплату, а деньги Гусь Лапчатый стабильно отправлял в заем конторе. Понятно, когда дети голодные, отец и мать последнюю наволочку отдадут. А уж акции, типа какие-то непонятные бумажки, продать — милое дело. Я это все прекрасно понимаю, но внешне сделка легальна с любого бока!
— В Уголовном Кодексе есть такая статья — мошенничество.
— А в Библии есть заповедь — «Не укради». Ну и что?
— Уже хорошо, что правда на нашей стороне, — в поддержку хлопнул друга по плечу Шрамов, — Если мы это понимаем, значит сила не у них, а у нас.
— И что теперь? Прыгать на месте от негодования? Звонить в Смольный? Слать телеграммы президенту? Уважаемый господин Президент, остановите разбазаривание страны! Так что ли?
— Сила без ума — понты на ветер. Придумаем что-нибудь. Ночь длинна. А в Смольный ломиться — без резона. Сквозь секретарей не пробьешься. Да и явно наш Гусь Лапчатый пару бугров городского масштаба ради спокойствия души подмазал, — обретаясь в профсоюзном кабинете, Шрам не посчитал нужным поставить профсоюз в известность, что вынужден усиленно скрываться от милиции. У Юрьевича и так голова пухнет от проблем, зачем еще расстраивать человека? Зачем профсоюзу знать лишнее?
— Может быть, опротестовать сделку через прокуратуру или арбитражный суд? — сделал Андрей Юрьевич ход конем в сторону Сереги, передвинув Ленина.
— Опротестовать — это махание кулаками уже потом, когда сделка состоялась. Лучше сделку не допускать. И кроме того, что-то на моей памяти не густо историй, когда подобный ход, — Шрамов задвинул Ленина на прежнее место, — Давал реальные результаты. Закон — что дышло… Давай еще помозгуем. — Сергей вспомнил про Эрмитажные списки. Бумаги, которые он никогда в упор не видел и из-за которых чуть не погиб. Были б эти компроментирующие чуть ли не половину городских властей документы сейчас у Шрамова, он бы отхапал комбинат у америкосов одной левой.
Андрей Юрьевич почесал руку, где был выколот якорь, будто профсоюзного лидера укусил комар. И подступил к окну:
— Вот он — наш комбинат. Сегодня еще наш.
— Что это прямо по курсу? — через плечо друга глянул в окно Сергей Шрамов.
— Прямо по курсу склады для бочек.
— Может, вы бензин и в канистры разливаете? — вспомнил Шрам, как усмирял азеров.
— Нет. А бочки для Дальнего Севера. Туда в бочках бензин отправляем, а не в цистернах. А вон там — собственное пожарное депо с каланчей, — увлекся Андрей Юрьевич, — Специфика производства. Раньше на территории строго-настрого курить запрещалось. С работы выгоняли. А сейчас — всем наплевать.
— А это что за Брестская крепость?
— Нефтеналивной терминал.
— А вон там огонек мигает?
— Точно мигает, — удивился Андрей, — Да не один! Это пищеблок.
— Пунш к завтрашнему празднику варят, — недобро прищурившись, пошутил Шрамов.
— А ну пошли, проверим, — под кожей все еще считая себя в ответе за комбинат, сдернул пиджак со спинки стула профсоюзный лидер.
Они вышли в ночь и сразу крепко озябли. От нервов, да и кофе перепили. Андрей Юрьевич на правах старожила все время подсказывал Сергею путь, ибо жидкого рыбьего света редких фонарей не хватало:
— Осторожно, здесь канава… Осторожно, здесь свалка… Осторожно, здесь рельсы…