— Я всегда вместе со своим народом! Может на каком участке опытные командиры нужны? Кофейком не угостишь?
— Валил бы ты отседова, Коммунизмыч. Не путался бы под ногами! — как будто вступил в дерьмо, поморщился Андрей Юрьевич.
Дважды повторять не пришлось. Коммунизмыч испарился.
— А вы почему патрулирование территории прекратили? — вырос над столом профсоюз, гневно сверля глазами Михеича и его подмастерье, — А вдруг сейчас на вашем участке менты забор штурмуют, кто объявит тревогу?!
— Да мы чайку… — покаялся Михеич.
— Думаешь, если Совет ТРУДОВОГО коллектива, так и дисциплины больше нет?! Вас сменят через два часа. Ну-ка, шагом марш на пост!
Дед Михеич и его великовозрастный подмастерье испарились следом за партийным неудачником. А Андрей Юрьевич поднял трубку, чирикнул заветный местный номерок и проворковал:
— Слушай, лапа, у меня для тебя особенное боевое задание. Завари-ка ты чайку, да покрепче. А потом наполни термос и обойди патрули. Только не говори им, что это мое распоряжение.
А на следующий день газета «Невское время» сообщала:
«…Трудно себе даже представить, до чего может опуститься власть в желании отнять у простого человека право выбора, и до каких высот может воспрять простой человек, решившийся противопоставить себя давлению власти. И здесь становится совершенно не важно, какая это власть: духовная, светская или финансовая.
К сожалению в последнее время власть доставляет нам немало поводов убедиться в истинности этого посыла. В связи с чем и ранее не слишком весомое доверие к властям тает с каждым днем. Причем уже не нужно заставлять себя разделять власть городскую и власть федеральную, вспоминается старинный речевой оборот: „Все они одним миром мазаны“.
Мы немножко отвлеклись, но теперь возвращаемся к ситуации на Виршевском нефтекомбинате…»
В результате поднятая прессой волна докатилась до ушей в московских кабинетах, и один из вицегубернаторов был вынужден заявить, что, короче, проверку лигитимности (типа — честности) сделки по перераспределению прав собственности на Виршевский нефтекомбинат областное правительство берет на себя. Нечто схожее заявили депутаты Законодательного Собрания. Правда, сами по себе такие заявы еше ничего не значили.
Глава 19
А завтра свадьба, завтра новое пальто,
Завтра кореш мой подъедет на авто,
Завтра пляска будет с ночи до утра,
Завтра всяко будет лучше, чем вчера!
Могло получиться так, что штатный шнырь сектора «Д» четвертого этажа пятизвездной гостиницы «Невский палас» окажется фанатом и ни за что не уступит на часок дядьке Макару робу, ведро, тряпки и швабру. Так почти и получилось. Но здесь заработал вариант «Б», и за минуту дядька Макар выиграл в наперстки у штатного шныря право пользоваться полновесный час робой, ведром, тряпками и шваброй.
Играли они в клетухе, задвинутой в самый край коридора сектора. К достоинствам помещения относилось то, что прямо сюда выводились показатели манометров водного давления в санузлах гостиничных номеров. К достоинствам ситуации относилось то, что цивильные шмотки шныря находились в шкафчике где-то в подвальных горизонтах, и без робы уборщик ни куда не дернется из каморки. Иначе уволят.
Кстати, уборщику было лет сорок и звали его Павлик. Просто — Павлик. Дядька Макар ждал от конкретного манометра конкретных показаний и, пока суть да дело, травил известную байку:
— … «С кандыцыонэр пассат хачу» — объяснил кавказец. Теперь настало время титке Шуре вытаращивать глаза. За довги рокы работы в туалетном сервисе она зустричала людей со многими странностями. Hо щоб комусь для этого дела потребовался кондиционер с шампунем в одном флаконе, якый ей каждый вечер хвалили из телевизора, — з таким она сталкивалась вперше. «Господи!» — в следующий момент здогадалась вона — «Да никак он голову мыть собрался!»…
Тут стрелка седьмого манометра в третьем ряду поползла, поползла и устаканилась на хороших показателях. Дядька Макар развел руками перед Павликом, дескать, извини, дораскажу в следующий раз, прижал кулак к щеке, будто заныли зубы, и доложился:
— «Ништяк», «Ништяк», я — «Баян». Как слышно? — аппаратура была чудом техники на грани фантастики, купленным разборчивым Антоном на рынке у проспекта им. Маршала Казакова.
— «Баян», я — «Ништяк», — ожила пластиковая, с начинкой, горошина в ухе дядьки Макара, — Слышимость в норме! — Антон сидел всего в пятидесяти метрах отсюда, но не в одном из номеров отеля, а в другом здании. В центре Питера полно коммуналок, а в коммуналках полно синяков, радостно пускающих в гости кого ни попадя, лишь бы гости являлись не пустыми.