Дома начинались метрах в пятидесяти от щита, причем первые два дома стояли с левой стороны дороги - вверх по склону. Дорога пролегала не по самому дну ложбины, а её по левому склону, метрах в двухстах от журчащего внизу ручья. От ручья, как и от любой открытой водной поверхности зимой, поднимался пар, и лёгким ветерком сносился в сторону его правого берега. Это было бы хорошо, если бы местность была равнинной - пар бы хоть как-то маскировал нас от возможных наблюдателей справа. Но сейчас толку от такой маскировки было мало. Ощущение такое, как будто находишься на арене Колизея. Склоны яра высились по сторонам и справа, и слева, и любым наблюдателям на склонах мы были видны как на ладони. Точнее, были бы видны. Если бы действительно пёрлись по середине улицы. Но в моих планах было проскочить поселок как можно более скрытно. Потому следующий участок пути должен был пролегать по довольно глубокой - почти в человеческий рост, канаве, протянувшейся справа от дороги. По крайней мере, до того места, где в неё уткнулся обгоревший остов 'Нивы-Тайги'. Откуда он тут взялся - непонятно. Наверное, кто-то из любителей быстрой езды по Зоне докатался.
Татарин вновь пошел первым, а я остался, переместившись чуть вперед - так, чтобы со спины меня прикрывали изгиб канавы и всё то же бетонное основание щита. Зомби медленно пробирался вперёд, проверяя маршрут на отсутствие аномалий. Я вздохнул. Вообще-то вот это медленное движение по идее должно бы быть быстрой перебежкой, и вообще мы с ним должны двигаться по разным сторонам улицы. Но Зона вносит свои коррективы в отработанные годами наставления. Тут и быстро не побегаешь, и ходить безопаснее друг за другом.
Так что я вновь дождался, пока зомби доберётся до очередного 'чек-пойнта', и, пригибаясь, резво двинул за ним, проваливаясь в снег почти по пояс. Намело, однако... Добравшись до разбитой машины, я обосновался в сугробе и принялся внимательно осматривать окрестности. Пока ничего подозрительного не наблюдалось. Обычное заброшенное село, каких в Зоне полно. Два дома по противоположной стороне дороги уже остались позади, а с нашей стороны застройка только начиналась. Как раз за 'Нивой' через канаву был перекинут мостик из бетонных плит, ведущий к деревянным воротам первой усадьбы. Плохими новостями было то, что, судя по данным с ПДА, в канаве сразу за этим мостиком обосновался 'трамплин', а на дороге и невооруженным глазом была видна здоровенная 'серебрянка'. Так что, как минимум какой-то отрезок пути придётся пробираться 'огородами, огородами'. То есть дворами. Хоть по наставлениям в селах рекомендуется передвигаться именно огородами, но здесь - не тот случай. Огороды густо заросли лозняком, прорубиться через который можно только с помощью мачете. Шуму будет, что ой-ой-ой... Так что - дворами и ещё раз дворами...
Что мы имеем при таком варианте? Пересечь придётся три двора. Первый неплохо просматривался через ворота, одна приоткрытая створка которых держалась только на верхней петле, причём была сильно перекошена, и для того, чтобы она упала, особых усилий прикладывать бы не пришлось. Вторая створка и вовсе уже лежала на земле, присыпанная снегом. В образовавшийся проём был виден дом и часть двора. Дом, в принципе, ничем не выделялся среди сотен, если не тысяч своих собратьев по Зоне. Когда то его деревянные стены были выкрашены то ли в синий, то ли в голубой цвет. Сейчас краска потрескалась, вылиняла и местами облезла, так что точно угадать её первоначальный цвет было бы очень сложно. Та же картина и с железной крышей. Ржавое железо с остатками краски красно-коричневого цвета было покрыто мхом примерно наполовину. На остатке водосточного уголка пустило корни какое-то корявое деревце. Стёкол в трех окнах, смотревших на улицу, не было, ставень остался только один, и сейчас он сиротливо поскрипывал, чуть качаясь на ветру. Дом перекосился на один угол. Значит в этом углу нижние брёвна уже сгнили, а может, и фундамент просел. Ещё пять-десять лет - и вся конструкция обрушится. Умирающий дом - печальное зрелище. А мертвое село - и подавно. Дома живут, только пока у них есть хозяева. Без людей они медленно угасают, и в конце-концов умирают. Вот так всё грустно...