Как бы то ни было, «золотая фишка» могла обозначать только одно – меня приглашали за счет заведения. Подобная фишка равняется десяти тысячам долларов, которые ее владелец по усмотрению может проиграть в «Медном сфинксе», либо обменять в его кассе на те же наличные. Возможность выигрыша я почему-то исключал.
В отличие от интеллектуального казино, известного широкому зрителю под названием «Что? Где? Когда?», мой случай предполагал наличие дополнительного вопроса: кто? Вопроса, который сегодня стал вопросом жизни и смерти. Кто-то мне неизвестный или, может быть, известный – в этом еще предстояло разобраться – решил сначала включить меня в свою безумную, но, несомненно, серьезную игру, а потом вдруг устранить за ненадобностью. Интуитивно эти два события я сразу же связал между собой, хотя их разделяло полгода. Для меня они в первую очередь были схожи, и не просто отсутствием всякого мотива. В них отсутствовал здравый смысл. Но тогда я об этом не задумывался. Прав народ, воспитанный на бедствиях, взращенных ленью ума: «гром не грянет – старик не перекрестится».
Усыпленная было размеренным течением жизни склонность к авантюрам – в ком из нас ее нет?! – разбуженная теперь таинственным дарителем, подтолкнула мою мысль в заданном направлении и наполнила предчувствием больших перемен. На следующий вечер я надел свой выходной (он же – рабочий) костюм и отправился в казино. Буду ли я играть, или же просто обменяю жетон на деньги, или же и то и другое, в тот момент я еще не знал.
«Медный сфинкс» оказался скорее стеклянным. Это было довольно респектабельное, судя по фасаду, здание в районе Якиманки. У входа стояли три или четыре жрицы любви из тех, чья цена соответствует внешности. И цена эта, судя по всему, была довольно высокой. Они посмотрели сквозь меня и переключили внимание на притормозивший у тротуара темный «Мерседес». Я их в общем-то понимал. Мужчина, пусть и прилично одетый, но прибывший в казино на своих двоих, вряд ли мог представлять для них большой профессиональный интерес.
«Прежде чем сделать глупость – подумай, – любил повторять, наш майор Ковальчук молодому пополнению. – Дурак в бою страшнее «духа». Кавалер боевого ордена, осмотрительный как старый лис, Ковальчук погиб в прошлом году, в нетрезвом состоянии помочившись с железнодорожного перехода на провода электропоезда. Вот что я должен был вспомнить, прежде чем открыть дверь. Но – не вспомнил.
Фойе, отделанное и обставленное таким образом, чтобы как-то оправдать название казино, напоминало африканский краеведческий музей под закрытым небом. Стены были расписаны иероглифами и украшены масками фараонов. У входа, оскалив зубастую пасть, застыл кривоногий леопард. Искусство таксидермиста заставило его изготовиться к прыжку и в таком дружелюбном положении встречать прибывающих. Посреди фойе в окружении барханов мягкой мебели струился фонтан, охраняемый фигурой латунного стражника с птичьей головой. Даже пепельницы на столике в центре этого «оазиса» были отлиты в форме священных жуков-скарабеев. Сходство с пустынным ландшафтом довершалось отсутствием признаков всякой жизни, кроме разве что вышибалы, читавшего газету. Жизнь кипела дальше – в игорном зале.
Осмотревшись, я обменял в кассе двести долларов на четыре фишки по пятьдесят и подошел к стойке бара. Белобрысый парень по другую сторону вежливо улыбнулся:
– Добрый вечер!
– Посмотрим, – я закурил сигарету, – а пока – две текилы.
Алкогольные напитки в казино подавались быстро и бесплатно, выражаясь по-ноздревски, «для возбуждения задора», то есть в расчете на то, что разгоряченные клиенты легче расстанутся со своими деньгами.
Чтобы оправдать этот нехитрый расчет, я выпил текилу и двинулся к столу, за которым шла игра в карты. Игра была простая, как карандаш. Кто набрал больше очков, тот выиграл; кто набрал больше двадцати одного – проиграл. Равное количество набранных очков засчитывалось в пользу казино. Открыв десятку, я сыграл на сто долларов и набрал девятнадцать очков. У крупье оказалось двадцать. Вдохновленный проигрышем, я переместился к рулетке. Некоторое время я следил за вращением колеса, после чего достал заветную «золотую фишку» и упрямо поставил на те же девятнадцать. Упрямства мне не занимать. Уж чего-чего, а этого добра у меня хватит на семерых.
– Ставки сделаны! – объявил крупье.
Шарик, запущенный его рукой, словно велогонщик промчался по треку и замер в ячейке напротив цифры «19». У стола наступила тишина. Пытавшие счастье рядом со мной и до того играли молча, но предыдущую тишину по сравнению с нынешней можно было смело сравнить с дискотекой. Крупье растерянно обернулся на смотрящего, который мигом исчез за служебной дверью. И хотя я играл на рулетке впервые, по реакции присутствующих догадался, что выиграл неприлично большую сумму.
На плечо мое легла чья-то рука.
– Вот это «биг шот»! – рассмеялась худая длинноносая девушка. – Дядя Ваня сейчас, наверное, по потолку бегает!
И она показала средний палец в объектив телекамеры, расположенной в левом верхнем углу игорного зала. Надо понимать, жест ее предназначался тому самому дяде Ване.
– Европа! – Девушка протянула мне тонкую свою руку, украшенную бисерной «фенечкой» на запястье.
– А полностью? – спросил я, пожимая ее руку.
– Европа я только для своих, – пояснила она.
– Рад снова оказаться среди своих. – Я вопросительно посмотрел на крупье.
– Сию минуту! – пробормотал тот. – Сейчас подойдет управляющий и проводит вас в кассу! Такие деньги, знаете!.. Очень редко!.. Такой случай…
Крупье сбился и замолчал.
И тут к нам подошел он. До этого я про Шиву знал только то, что в переводе с древнеиндийского «приносящий счастье» имеет посреди лба третий глаз, и что шея его синего цвета. Синей она стала после того, как вышеназванный бог выпил яд калакуту, способный отравить и сжечь вселенную. При нашей следующей встрече, на которую я был приглашен месяц спустя, я убедился, что легенда имеет под собой определенные основания.
Встреча произошла в сауне – обычном месте бандитских посиделок. Обнаженный по пояс Шива, оказалось, не только был обладателем синей шеи, но и все остальное его туловище было расписано, как обложка бульварного романа. Шива также имел атлетическое телосложение и, вообще, являл бы собой образец чистокровного арийца, если бы не его раскосые глаза.
В казино эти одуревшие от наркотиков глаза смотрели только на мою новую знакомую. Меня Шива просто не заметил.
– Сколько? – прохрипел он, хватая ее за плечо.
– Полдвенадцатого, – хладнокровно ответила Европа, постучав ноготком по циферблату своих наручных часов.
– Сколько за ночь? – уточнил Шива свой вопрос.
«Бык, похищающий Европу», – мелькнуло у меня в
голове.
– Дама со мной, – наконец дал я знать о своем присутствии.
Далекий от криминальной жизни нашего города, я тогда понятия не имел, что вступаю в конфликт с одним из самых авторитетных воров.
– Я сейчас вернусь, – пообещал Шива моей новой знакомой. – А ты пошел за мной.
Последняя реплика была адресована мне и подкреплена толчком в грудь, от которого я едва устоял на ногах. Не глядя на меня, он направился к выходу. Вечер становился чем дальше, тем интересней.
– Не ходи, – посоветовала Европа. – Он про тебя уже забыл.
– Извините, что заставили вас ждать! – К нам приблизился невысокого роста пожилой красавец в смокинге. – Поздравляю! Не каждому такое счастье! Уж вы мне поверьте! Я многое повидал!
Я догадался, что передо мной – давно обещанный управляющий. Он же, судя по смущению Европы, пресловутый дядя Ваня. В его умных насмешливых глазах не заметно было ни малейшего сожаления по поводу крупного проигрыша. Напротив того, он, казалось, был рад. Как будто угодить клиенту даже ценой огромных потерь было для него наивысшим удовольствием.
– Ну что ж, добро пожаловать в закрома! – Жестом руки он пригласил меня следовать за ним. – А ты, Вера, обожди меня в кабинете!
Я было двинулся за ним, но тут перед нами невесть откуда выросла пара плечистых тяжеловесов, похожих друг на друга, как две кариатиды.