– Как он выглядел? – Витя повернулся ко мне.
– Устроили, понимаешь, рассадник! – распалился Кутилин. – Преступность гуляет, как ветер в голове органов, которые тем временем спят! Спят наши органы! Проспали государство! Или просрали?! Не важно! Только смелые одиночки вступаются за честь!..
За чью честь вступаются «смелые одиночки», Юра не придумал и потому закончил свою речь риторическим вопросом:
– А судьи где?!
Мой сосед заглянул под стол, видимо, в поисках народных заседателей.
– Как он выглядел?! – Покраснев, Егоров изготовился записывать, для чего достал из папки шариковую ручку.
– Да как ты. – Я уже стал уставать от этого бессмысленного разговора. – Как все. Тебе что – фоторобот составить?
– Тем более что его после встречи с Саней родная мать не узнает, – вставил Кутилин.
– Разыщем. – Егоров взял фуражку и направился к выходу. – Ты, Александр, заходи. Жена рада будет. Посидим, старое помянем.
«Кто старое помянет, тому глаз вон», – подумал я. Из-за Егорова меня когда-то чуть из школы не выгнали.
– Стой! – страшным голосом вскричал вдруг Кутилин и скрылся в студии.
Оттуда он вышел с глиняной свистулькой кустарного производства.
– Это – тебе! – протянув участковому свистульку, сказал Юра. – Презент! Штучная вещь! Таких всего две: у Майкла Джексона – ему Коржаков подарил – и теперь у тебя!.. С властью дружить надо, – объяснил Кутилин свой широкий жест, когда дверь за участковым захлопнулась.
Пора было и мне собираться. Следующий исполнитель вполне мог оказаться снайпером. Если уж меня «заказали», то операция завершится только после моих похорон. А этого я допустить не мог и, честно говоря, не хотел.
Журенко должен был заехать за мной примерно через час.
Дозвониться до него мне удалось только за полночь. Андрей коротал время в семье очередной кандидатки на роль «культурной девушки». Журенко любил знакомиться с родителями своих будущих невест, особенно с потенциальными тещами.
– Если хочешь познать, какой станет твоя половина в старости, – внимательно присмотрись к мамаше. В частности, когда она тебя провожает. Если она на прощание скажет: «Заходите еще», значит, надо забыть в этот дом дорогу и, фигурально выражаясь, стряхнуть пыль со своих стоп-сигналов, – делился Журенко со мной житейским опытом.
Почему-то фразу «заходите еще» Журенко расценивал как верный признак мещанского воспитания.
Андрей без лишних вопросов согласился приютить меня в своей малогабаритной берлоге, где я мог бы спокойно обдумать свои дальнейшие действия.
Для Марины я оставил у Кутилина записку: «Обстоятельства таковы, что я вынужден уехать. Целую все твои родинки и все, что между ними».
– А на словах я не могу ей передать?! – почему-то обиделся Кутилин.
– Можешь, – успокоил я Юру. – На словах ты ей можешь передать все, что сочтешь нужным. Слов ты знаешь много.
Упаковав в сумку необходимые в изгнании вещи, я облачился в костюм и прихватил с собой все наличные деньги, какие у меня еще оставались. Трофейную «беретту» с глушителем я переложил в кобуру, которая удобно помещалась у меня под мышкой. Кобуру эту, израильского производства, я когда-то купил на Маросейке для ношения служебного оружия. Преимущество ее заключалось в обрезанной нижней части, позволяющей носить в ней «ствол» любой длины.
– Даже футлярам они обрезание делают, – ехидно заметил Журенко, прочитав клеймо изготовителя.
Телефонный звонок застал меня уже в дверях.
– Сань, ты извини! Аккумулятор, гад, сел! – выругался в трубку мой напарник. – Я тут на Дмитровке стою.
– Он сел, ты стоишь, а мне что – ложиться прикажешь?! – вспылил я.
– Придумай что-нибудь! Такси возьми! У тебя день– ги есть? Я как только заведусь – сразу домой, ладно? Там и встретимся!
– Ладно. – Я дал отбой и набрал номер вызова такси.
– Ждите ответа! – посоветовал механический голос.
Ждать мне было не привыкать. Я закурил и успокоился.
Автомобиль Журенко, несгораемый ящик защитного цвета, в простонародье именуемый «козлом», не в первый уже раз подводил своего хозяина. Оно и не удивительно: форма его соответствовала содержанию. Колеса, детали двигателя, аккумулятор и прочие машинные затеи Журенко доставал когда-то в таксопарках и автоколоннах. Даже горючее в советскую эпоху по большей части приобреталось им у городских поливальщиков.
"Зато не угонят", – утешал себя Андрей, Это точно. Угнать его сборный драндулет было мудрено
Наконец диспетчер принял вызов, записал мой адрес, и я, прихватив сумку, спустился вниз.
Такси подъехало гораздо быстрее, чем я ожидал.
В общем-то подобная скорость обслуживания должна была меня насторожить. И она меня насторожила.
– Кто в Бескудниково заказывал?! – опуская стекло, спросил водитель.
Не дожидаясь ответа, он вылез из салона и открыл багажник.
– Сумочку лучше сюда положим! – Он приветливо мне подмигнул. – А доедем быстренько! С ветерком! Вы уж только накиньте сверху, сколь не жалко!
Его рябая морда внушала доверия не больше, чем бультерьер господина Бурчалкина.
Я поставил сумку в багажник и распахнул дверцу напротив водительского места. На заднем сиденье развалился мрачный субъект в плаще и темных очках. Обычно в осенний пасмурный день такие очки надевают с похмелья.
– А я пассажира подобрал! – суетливо усаживаясь за руль, известил меня таксист. – Ему по пути. Не возражаете?! В компании оно веселее!
Пассажир сунул руку за пазуху.
– Не возражаю, – ответил я, нажимая на спусковой крючок.
Пистолет я научился выхватывать почище Грязного Гарри, факультативно тренируясь в хранилище нашего банка.
Пуля попала точно в грудь пассажиру. Он умер сразу. Отброшенный выстрелом на спинку, он мгновение посидел, будто размышляя, в каком теперь направлении отлетит его душа, и завалился набок.
Ряженый таксист – похоже, страсть к лицедейству в этой любительской труппе носила поголовный характер – застыл с окаменевшим лицом.
– Поехали. – Я сел рядом и положил пистолет на колени.
– Куда?! – Водитель очнулся и посмотрел на меня, как на змею.
– В Ялту! – рявкнул я.
Трясущейся рукой он повернул ключ зажигания, и «Волга» тронулась с места.
«Быстро они сработали! – Я закурил сигарету. Уже, наверное, двадцатую за неполный день. – Да, сработали быстро. Но как?! Неужто телефон прослушивают?! Чушь! Утопия! Не из ФСБ же они, в самом деле! Не из ФАПСИ, РУБОП и прочих аббревиатурных учреждений, располагающих соответствующими полномочиями и возможностями. Да и вообще, для агентов спецслужбы они ведут себя по меньшей мере нелепо».
«Волга» выехала на Ленинградский проспект и влилась в плотный автомобильный поток.
– Чего заскучал? Давай, что ль, музычку послушаем. – Я включил магнитолу.
Оказалось, музыку послушать нам было не суждено. Из динамика донеслось монотонное шипение. Я отмотал пленку назад и снова нажал на «плей».
«Когда она зайти-то должна?! – зазвучал в салоне голос Кутилина. – Сегодня или когда?! Слушай, Сань, а может, она мне попозирует в твое отсутствие?! Фигура у нее, как у Клавдии Фишер!.. В смысле – Шифер! Обнаженная махом, а?!» – «Не может, – отозвался я. – Шифер – это чем крышу кроют. Опять ты моим станком рожу скоблил?! У тебя же свой на полке лежит!» – -Мм – стахановцы! – Баритон художника стал удаляться. – Осваиваем многостаночное движение!»
-Вы что, слесаря присылали? – Я выключил магнитолу. – А тараканов ваша фирма не вы водит?
Шофер криво усмехнулся.
"Пьяный проспится, дурак– никогда!» – Я стал тщательно обыскивать собственный костюм и, добравшись до воротника, на внутренней стороне, обнаружил «жучок».
Прицепить его могли где угодно. Даже на службе. Даже скорее всего на службе. Или по пути на таковую. В остальное время я предпочитаю джинсы и куртку. Если "жучок» мне подвесили в банке, стало быть, среди моих сослуживцев имеется их человек. А может, и не один.