— Приклейся к нам, и тогда мы навсегда будем вместе!..
Вдруг появился Генрих, в руках у него болталась хозяйственная сетка, битком набитая пачками денег. Смешно подпрыгивая, он бежал по картофельному полю. А за ним, вопя, мчались длинноволосые парни и орали:
— Отдай наши два миллиона долларов!
Опять появилась Тамара. Ее насмешливые карие глаза оценивающе смотрели из-под длинных ресниц. Внезапно черты лица стали мгновенно расплываться и голова превратилась в яркий золотой диск. Он так невыносимо сверкал, что я зажмурился от острой боли в глазах.
— Мальчик, проснись! — услышал я голос откуда-то издалека.
С трудом разлепил веки. Надо мной склонилась Тамара. Она случайно заслонила от меня солнце, и ее голова оказалась как бы золотым ореолом.
— Богиня! — хрипло прошептал я.
Тамара звонко рассмеялась, довольная комплиментом.
— Дурашка! Хватит нежиться на солнышке! И так, по-моему, лицо сжег! Пойдем обедать, мой облезлый дурачок!
Я выбрался из плотных песочных объятий и перебрался к ребятам.
Импровизированный «стол» уже был уставлен иначе. Опустошенная литровая бутыль куда-то исчезла, ее место заняли принесенные из автомобиля две бутылки виски «Белая лошадь», несколько банок шпрот и термос с пивом.
— Командовать парадом буду я! — явно подражая Остапу Бендеру, заявил таксист, сворачивая бутылочные пробки и наполняя граненые стаканы.
— Без тостов! Каждый пьет за свое! — предложил, успевший отоспаться, Артист.
«За то, чтобы Тамара стала моей!» — загадал я и залпом осушил свои полстакана. Виски, хоть и было теплым, оказалось приятным и мягким на вкус.
В скором времени Генрих с Тамарой укатили. Жора Артист почему-то заметно сник. Серый протянул ему гитару, но тот лишь отрицательно покачал головой, продолжая потухшими глазами смотреть на покрывающуюся к вечеру мелкой рябью поверхность реки.
— Паршиво жить на свете! — тяжело выдохнул он. — Размаха настоящего нет! Счастья хочется! Хотя, как сказал русский классик-араб: «На свете счастья нет, но есть покой и воля…».
— Твой араб — конченный дурак! Есть капуста — имеешь все, что пожелаешь. В этом и есть счастье! — завистливо разглядывая заграничную этикетку виски, высказался Серый.
— Не в деньгах, братцы, счастье! — кисло улыбнулся Жора Артист. — Покой и воля…
Его глаза наполнились слезами. Непослушной тяжелой рукой он взял гитару. Сначала его баритон звучал тихо и тоскующе, но затем, все более распаляясь, Жора запел с настоящим надрывом.
«Под Высоцкого подделывается» — решил я.
— Кончай гнать, Жора! Вчера мы сработали чисто! — прервал пение Дантист. — Или, может, хвостов просто нахватал в институте?
— Всего-то один. Лажа! — устало отложил семиструнный инструмент Артист. — И к чему, спрашивается, я вообще туда поступил? Все одно хирург из меня не выйдет, а быть заштатным терапевтом — не цель моих мечтаний!
— Так отчислись, и все дела! Генрих же бросил юридический. И ничего, — посоветовал Серый.
— Не выгорит. Характера не хватит, — вяло махнул рукой Жора. — Привык плыть по течению. Видно, придется волочь свой крест. Ну, да и черт с ним!
Назад ехали в обратном порядке. Артист с Серым, а я с Дантистом — нам оказалось по пути.
— Гуд бай! — крикнул Жора, перекрывая рев мотора, на развилке дорог и свернул, налево.
«Налево пойдешь — богатство найдешь; направо пойдешь — любовь найдешь; прямо пойдешь — смерть найдешь», почему-то вспомнилась мне надпись на валуне древней русской сказки.
Мне стало весело: «Не знаю, как насчет права-лева, а прямо — верная смерть — девятиэтажка стоит. На скорости вмиг расшибешься!» — подумал я, катя по правой дороге.
Вспомнилась Тамара:
— Хорошо бы предсказание о правой сбылось!
— Что ты сказал? — не понял Дантист.
— Ничего! Проехали! — засмеялся я и дал полный газ.
— Тормозни здесь, — попросил попутчик через некоторое время.
— Ну, бывай, Джонни! Завтра по-новой играть придешь?
— Непременно!
— Не советую… Повадился кувшин по воду ходить… Ну, как знаешь. Хозяин — барин.
— Да, а почему у брательника Артиста заграничное имя?
— В натуре-то, он Геннадий. Просто ему в кайф, когда его Генрихом зовут. Ничего парняга. Но не пофартило ему в жизни. Если б не турнули с третьего курса, сейчас юристом бы зажигал, а не баранку крутил!