Подобрал три, еще горячие, стреляные гильзы, хорошо видные на желтом ковре.
В холле, как и договаривались, был только секретарь-телохранитель почившего Бати. Ну Синицина, а попросту Синицу, я знал давно. Вместе чалились на «двойке» — Екатеринбургском лагере усиленного режима. Даже симпатизировали друг другу. Лично я всегда неравнодушен к тем, у кого моя 102-ая статья. За редким исключением — например, когда к убийству довеском изнасилование или хулиганка. Батя, к его несчастью, о наших отношениях даже не догадывался. Как видно на данном примере, не только многознание губит людей, но и незнание также.
Напряженная спина Синицы еще более одеревенела при моем приближении, но он даже не оглянулся, держал форс. Русский понт дороже американского доллара. Наконец, словно нехотя, повернулся.
— Надеюсь, все нормально? — спокойно сказал Синица, поигрывая блоком сигарет «Лаки Страйк». — Все по плану? Вы уходите, а я вызываю ментов?
— Да. Пока ты отлучался за сигаретами все и произошло. Ты никого не видел. Кстати, последнее время стрельбой не занимался? Менты наверняка применят парафиновый тест на наличие пороховой гари на руках и одежде.
Синица отрицательно покачал головой.
Самое правильное было кончить и его. Рука непроизвольно скользнула под куртку, но, увидев расширившиеся зрачки Синицы, его пустой, застывший взгляд, я просто перещелкнул Братишку на предохранитель. Подбадривающе ударил лагерного приятеля в плечо, подмигнул и вышел через вращающиеся двери на шумный солнечный проспект.
Через два квартала на автостоянке меня поджидали «девятка-Жигули» невзрачного серого цвета и два гаврика в салоне.
Киса и Цыпа были, как два близнеца. Хотя первый был метис с черными, почти моими волосами, а Цыпа отличался явно хохлятской наружностью и курчавой рыжей шевелюрой. У обоих были детски-наивные молодые лица, оба в недавнем прошлом отбывали срок за грабеж с разбоем. Без моего чуткого руководства они через неделю-другую снова оказались бы на нарах, имея на ушах свою родную 146-ую статью. А со мной могут изрядно позажигать на воле. Правда, в случае палева, груз у них будет уже повесомей — вооруженный бандитизм, что у нас в России в девяноста девяти случаях означает вышку. Ну, да все под богом ходим, а если проще — коли суждено тебе отпрыгаться, то все одно дальше «стенки» не прыгнешь.
При моем приближении Киса предупредительно распахнул заднюю дверцу. Из салона на меня пахнуло застоявшимся запахом анаши. «Как нет рыбы без костей, так нет людей без недостатков», — вспомнились слова какого-то импортного философа. В юности увлекался философией — влияние папаши, доцента УРГУ.
— Все тихо, Евгений Михалыч, обычная ментовская болтовня, — предупреждая вопрос доложил Цыпа, кивнув на радиоприемник, постоянно настроенный на милицейскую волну.
Через десять минут мы уже были в нашей резиденции. Сказано, ясное дело, слишком громко, но мне нравится. Пивной бар «Вспомни былое», — так называется наша «крыша», — полуподвальное помещение с тюремными решетками на окнах. Внутри интерьер тоже в тему — недорогие столики с пластиковым покрытием, вместо стульев скамейки. Стены «шубой», то есть шероховатые, со множеством безобразных выпуклостей, чтоб на них не писали. Кто когда-нибудь побывал в камере следственного изолятора, знает, что это творение тюремных Ньютонов достигается обыкновенным разбрызгиванием цемента. С высокого потолка свисали на тяжелых цепях лампы, забранные в частую металлическую сетку. В качестве украшений в нашем заведении служили несколько пар наручников, развешанных по стенам вместо привычных надоевших натюрмортов. Не знаю, как вам, а мне собственный дизайн тешит душу или что там от нее осталось после всех коллизий моей многоликой жизни.
За стойкой бара посетителям плотоядно улыбалась барменша Ксюша, двадцатилетняя девчонка с отличными формами, которую я переманил к себе из сомнительной фирмы со всеобъясняющим названием «Гейша». Ксюша была обряжена в милицейский китель с погонами лейтенанта и выглядела хулигански из-за заломленной на ее рыжей копне фуражки с красным околышем. Кроме кителя, фуражки, белых шелковых плавок и белых кроссовок на ней ничего не было. Я пришел к выводу, что у клиентов, при виде столь вызывающе выпирающей из-под кителя попки, должна пересыхать глотка. И это благотворно скажется на количестве потребляемого пива. И, кажется, не промахнулся. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.