Вдруг раздался стук в дверь, и в студию вразвалочку вошел Дарси, а с ним мистер Лайонс и пара охранников, прижимавших к груди фетровые шляпы. С ними была мама, накрашенная ярко, как на покер.
Первым молчание прервал не наш окружной президент, а Дарси Стейплз.
— Не нарушает ли это права человека, мистер Лайонс? Учитель рисования, да еще при служителе церкви, подвергает дискриминации собственного ученика.
— Это, по меньшей мере, недемократично.
— Может, подать на него в суд? В храме текут трубы… проводятся частные семинары.
— У меня есть разрешение, — пробормотал Лен. — Официальный документ из мэрии и отдела народного образования.
— Из мэрии? Нам Манхэттен не указ. Тебе, Ленни, требуется печать от Бронкса.
— Это абсурд, — сказала миссис Рэткарт. — Вы меня не запугаете. Вы бандиты, все до единого… а это ваша шалава.
— Как вы сказали — шалава? — переспросил Дарси. — Это миссис Фейгеле Чарин, мать пострадавшего мальчика.
Мама обворожительно оскалилась.
— Эта шалава сейчас выжжет вам глаза.
И чиркнула спичкой.
— Малыш, считай до трех.
Но я молчал. Пусть Розамунда и рисовала Ланселота Перри с помощью внутреннего ока, я не мог с ней так поступить.
— Я близкий друг мэра, — сказала Розамунда. — Я знакома с министром юстиции Соединенных Штатов.
— Ну и что, — сказал стоматолог. — Все равно без печати от Бронкса не обойтись.
— У мальчика стригущий лишай. Здесь ему не место.
— Он же не танцует в обнимку с другими детьми, — сказала мама. — Не целуется с ними, не трется головами. Что, зараза передается через карандаши? Мой сын восхищается вами и вашими рисунками. Мы все вами восхищаемся. Дарси, ты хоть раз пропускал новую серию «Человека-крысы»?
— Да я без Ланселота жить не могу.
— Куда до него Дику Трейси[85] и Дональду Даку, — поддакнул наш окружной президент.
Не знаю, этот ли подхалимаж или же ярость в глазах мамы, но, на мое счастье, миссис Рэткарт передумала. Меня допустили к занятиям, и я малевал на оберточной бумаге. Нашу победу мы отпраздновали шампанским в «Конкорс-плаза». Дарси, мистер Лайонс, мама и я. Официантам запрещалось подавать алкогольные напитки шестилеткам. Но «Конкорс-плаза» принадлежал Дарси, и он распорядился, чтобы мне тоже налили.
— За Фейгеле, — провозгласил Дарси, — и нашего джентльмена-художника, будущего Рембрандта.
— Самое малое, — отозвался мистер Лайонс и раздавил свой бокал — на удачу.
Но в 1943-м удача от меня отвернулась. Миссис Рэткарт ушла, а Лен решил: чем хлопотать о печати Бронкса, лучше студию распустить. И я снова остался ни с чем. Компанию мне составляли разве что водяные бомбочки.
Стройбатовцы по-прежнему таскали у меня шляпы; Ньют с Взлом все время меня шпыняли.
— Лишайный, из-за тебя нашу студию закрыли. Твоя мама шалава и курва.
— Что значит курва?
— Курица — кто хочет, тот и вскочит, — сказал Ньют.
— Трется со всеми политиками, — сказал Вэл.
— Что значит трется?
Близнецы лупили меня по голове своими рулонами, но никто не вмешивался. Они ведь собирали для мистера Рузвельта консервные банки. Побывали с мамой в Белом доме. Пили чай с миссис Рузвельт — та обожала «Человека-крысу» и хранила рисунки с Ланселотом и Эммой Мартинс в своем секретере. А личный портной миссис Рэткарт скроил близнецам маленькие плащи-накидки — точь-в-точь такие, какие Рузвельт надевал, когда посещал какой-нибудь линкор.
— Спокойной ночи, Лишайный, — приговаривал Вэл, пока Ньют колошматил меня по плечам. — Приятных снов.
На дворе белый день, а я снова без шляпы. И тут ко мне подкатился какой-то мужчина, в руках у него была шляпная коробка. Бродяга, но элегантный. Костюм — словно из гардеробной Дарси, только обшлага замахрились и брюки явно давно глажки не видали. Туфли все в пятнах белой краски; на подбородке щетина. И щеки ввалились, как у Ланселота Перри. Я был так помешан на человеке-крысе, что спросил:
— Это ты, Ланселот?
Человек-крыса рассмеялся. И тут я увидел белые волосы под фетровой шляпой и узнал его — это же Чик Эйзенштадт, бывший мамин партнер по черному рынку, который много месяцев харчился в «Ливанских кедрах». Но в больнице он зачах. Утратил свой шик.
— Малыш, — обратился ко мне он.
— Меня теперь зовут Лишайный.
Он открыл коробку, а в ней — до краев бейсболок, их теперь только на черном рынке и купишь. Он достал огромную партию этих кепок, только на всех была эмблема «Сент-Луис Браунс», а эта команда ни разу не попадала на первенство страны. Ни один бронкский малец не стал бы носить бейсболку с «Браунами». «Брауны» — это отстой. Болельщики «Янки» выкидывали билеты, если в город наезжала команда из Сент-Луиса.
85
«Дик Трейси» — комикс Честера Гулда про отважного сыщика, выходил с 1931 по 1977 год. Экранизировался более 10 раз.