Когда все, наконец, ушли, завершив тем самым этот балаган, который я могла бы прозвать балом-маскарадом, я смогла спокойной выдохнуть.
-Ты держалась молодцом! – пытался приободрить меня Эрнест, но его потухший и понурый взгляд выдавал его серьезное беспокойство.
-Эрик, я хочу все знать! Давай без этих взаимных любезностей!
-Пока что они наблюдаются в одностороннем порядке! – огрызнулся он. – Ладно, не здесь… Давай пройдем в мой кабинет. А ты, Жорж… - он обратился к Георгию… - Оставайся здесь и следи за тем, чтобы у нас не было дополнительных ушей. Я тебя тоже в скором времени введу в курс дела.
-Слушаюсь, товарищ командир! – приставив руку к виску, по-армейски ответил Георгий.
-Ть… Ишь ты какой! – усмехнулся Эрнест, а потом жестом руки пригласил меня в свой кабинет.
Я на ходу развязывала бантик на своей спине, чтобы послабить этот жуткий корсет. Из-за него было трудно дышать, меня периодически бросало в жар, а сердце билось, до боли сжимаясь… Наверное, из-за корсета. А может… Из-за волнения, что полностью сковало все мое тело.
-Микаела, - захлопывая за мной дверь, начал Эрик. –Ты… Думаю, ты должна присесть.
-Это еще зачем?
-Пожалуйста… - я повиновалась, последовав к небольшому диванчику.
Эрнест же подошел к своему рабочему столу, на котором взял небольшой конверт. Он неловко прокручивал его в руках, не решаясь открыть передо мной. Потому что по разорванной бумаге я понимала, что этот конверт уже был открыт.
Мужчина даже немного побледнел, не решаясь заговорить…
-Это пришло несколько часов назад. Я… Я честно не знаю, как они их нашли…
-Кто? Нашел кого! – все еще не понимала я.
До тех самых пор, пока Эрик не протянул мне конверт… Предчувствие было плохим, и как оказалось, оно меня не подвело. Внутри было всего несколько черно-белых снимков. Но их было достаточно для того, чтобы я забыла, как дышать.
Бабуля с Юлькой гуляли возле того самого озера, о котором рассказывал Рома. Разве… Разве это возможно? Он же обещал, что они будут в полной безопасности.
-Ты знаешь, где это место? – ткнул пальцем на задний фон Эрик.
-Да… То есть… Да. Знаю! – мямлила я. Набрала номер бабушки. После многочисленных гудков мне так никто и не ответил. – Нужно ехать! Срочно… Мои девочки… Они в опасности! – задыхаясь, кричала я.
-Да, мы поедем, Микки. Только… - он запнулся. – Я не уверен, что мы их найдем. Рома тоже поехал за ними, но перестал выходить на связь почти сразу же. Я не знаю, что случилось… Больше всего на свете я боюсь, что Рома окажется предателем. Что его завербовали, переманили на свою сторону…
-Но… кто?
-Люди, которые заказали наших родителей, Микки. Моя мачеха со своим братцем. Долгое время они оставались в тени, но пару месяцев назад у меня возникли некие подозрения. И теперь я готов вывести их на чистую воду.
-Эрнест… Матвеевич… - Теперь, глядя на Эрика с такого невероятно близкого расстояния, я понимала, что мы с ним когда-то виделись…
Очень давно… Еще будучи маленькими детьми. То есть… Я тогда была еще совсем ребенком. И как я не догадалась раньше? Он ведь так похож на своего отца!
-Почему ты не сказал мне раньше?
-Микки… Я очень виноват перед тобой. Ты должна была жить не просто в достатке, но даже в роскоши. А вместо этого… собирала хлебные крошки со стола и клевала их, словно маленький хрупкий птенчик.
-А Рома? Он знает…
-Не уверен… Честно говоря, я без понятия, какой окажется его версия произошедших событий. Но было слишком много звоночков, указывающих на то, что Рома и есть та самая крыса, которая постоянно сливала обо мне информацию, а потом спасала, втираясь в доверие.
-Нет, он не мог…
-Поверь мне, Микки… За годы, что я живу на этом свете, мне пришлось не раз разочароваться в людях. Притом в самых близких…Самых-самых близких. Ладно, все потом… Нам не нужно терять время. Поехали… Мы должны убедиться, что с Юлей и Глафирой Александровной все в порядке…
Глава 24.
Рома
Я был еще совсем ребенком, когда впервые узнал, насколько больно терять того, кого любишь… Когда я стал старше, ситуация не улучшилась, менее больно не становилось. Напротив, мое сердце каждый раз разрывалось на части, когда я снова и снова терял тех, кого любил… Любил больше собственной жизни.
Сначала ушел отец. Гонясь за лучшей жизнью, не для себя, а для нас с мамой, он уехал в другой город на заработки. Впахивал там денно и ночно, пытаясь заработать как можно больше денег. Он мечтал открыть небольшой бизнес. Он мечтал, что я поступлю в приличный ВУЗ, встану на ноги…
Но однажды, в один просто ужасный день, он перестал выходить на связь. С тех пор я его больше ни разу не видел и не слышал. Где-то глубоко в душе закрадывалась надежда, что он жив. Но я понимал, будь это правдой, он нашел бы способ вернуться. Потому что он любил нас так же, как и мы любили его.
Маме было трудно одной меня воспитывать. Тогда я был противным подростком, за что корю себя до сих пор. Ведь мама нуждалась в моей помощи, моей поддержке, а я показывал свой гребаный характер! Зачем? Глупый мальчишка…
Мама много работала, чтобы давать мне все необходимое. А я этого не ценил… Играл в футбол с дворовыми мальчишками, протирая до дыр очередные новые кроссовки. Она никогда меня не ругала за это. Она никогда не жаловалась…
А я… Просто не ценил.
Когда она заболела, мне казалось, что это глупость, это пройдет. Мамы ведь не умирают, правда?
Она болела долго и мучительно… Красавица до болезни, она превратилась в ходячую серость. Но даже тогда она ни разу не упрекнула меня… Не обвинила меня в том, что я был трудным подростком, которому так не хватало отцовского ремня.
Зато я все понимал… И ненавидел себя за то, какой обузой был, сколько хлопот принес своей матери…
Я пошел работать, бросив школу. Учиться дальше я не собирался, хотя учителя сулили мне неплохое будущее, говоря, что голова у меня на месте. Честно говоря, если бы мать тогда не настояла, я так бы и не сдал экзамены и не получил бы диплом о среднем образовании.
А потом наступило самое страшное… Мать окончательно слегла, а я вынужденно стал ее сиделкой. Я воочию видел, какие страшные муки ей приходилось переживать. А потом ее сознание стало путаться. Только в редкие минуты возвращалась моя любимая мама, которая так же, как раньше, грела меня своим теплом, ерошила мои золотистые кудри и дарила ощущение счастья одним своим присутствием.
В один из таких моментов она и сказала мне:
-Береги ту, что дорога твоему сердце… - тогда я не знал, что это ее последняя фраза. Фраза, которая впилась в мою память, словно металлический гвоздь.
После похорон я переехал к бабушке. Худощавая старушка, с которой во время болезни матери мы особенно сблизились, в тот период тоже напоминала ходячую серость. Для родителей – это ужаснейшее горе, когда они переживают своих детей.
Но баба Клава смогла вынести эту трагедию. Правда, я часто слышал, как она плакала по ночам, как молилась Богу, прося успокоить душу ее Леночки. В такие моменты я тоже плакал, как девчонка. Я никому и никогда не показывал своих слез, как бы паршиво не было. Но это было сильнее меня. Когда ба плакала, мое сердце разрывалось на части.
Сначала у меня с дворовыми мальчишками, с которыми я был знаком и раньше, не очень заладилось. Конечно, здесь были свои законы, свои лидеры, и никто не собирался впускать в свою «стаю» чужака, что заявился не пойми откуда. А я не особо и стремился стать одним из них, тем самым еще больше их раздражая.
Я был независим и самодостаточен, несмотря на свой еще достаточно юный возраст. Я не нуждался ни в чьей поддержке, ни в чьей дружбе, ни в чьей любви. У меня была только баба Клава, ради которой я и жил. А у нее был я, - единственная ниточка, что связывала ее с этим бренным существованием.
Я был одиночкой… Я полностью соответствовал своей фамилии, достаточно холодно относясь к людям.
С пацанами я сдружился только потому, что нашел с ними точку соприкосновения – футбол. Но даже им я просто позволял с собой дружить, я никогда ни в ком не нуждался, и я не скрывал этого. Если бы пацаны решили избегать меня, игнорировать, я бы от этого почти не страдал.