Вагиз почтительно склонил голову, а Моня замялся, явно пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Удалось – кивнул степенно. Тут вскочила Зоя, полоснула неприязненным взглядом по Моне, и, капризно растягивая слова, заныла:
– Вагги, это… курицы нестись начали … осень, – она наморщила гладкий лобик, – Ща древник слил, что клёвые шубцы по сейлу. Рвём, пошопимся?
Лаврентий невнятно хрюкнул, а Вагиз вдруг расплылся в улыбке и засюсюкал:
– Зайка хочет новую шубку? Сейчас, зайчонок, и шубку, и сапожки… – он приобнял своё сокровище за тонкую талию и, продолжая ей что-то ворковать на ушко, повлёк к выходу.
– Мерзость какая, – с трудом выдавил из себя Моня, – Чуть не стравил от слащавости.
– А в стихах моя шутка звучала бы вообще прекрасно, – меланхолично отметил Лаврентий, разливая водку. – Сам не увидел – не поверил бы. Она ещё глупее стала. Хорошо хоть козюльки перестала есть – раньше придушить мог, так воротило.
– Какие времена – такие и мартышки24. – меланхолично подтвердил Степаныч, вдумчиво закусывая.
Моня, подзываемый кивком барменши, моментально вскочил и унёсся разбираться. Их шушуканье завершилось его торжественным лобызанием женской руки и её сакраментальным:
– Не забывай, должен будешь!
Вернулся он чрезвычайно довольный, быстро набулькал себе стопку, опрокинул и продекламировал нечто, явно не соответствующее текущему настроению:
– Осень наступила, высохли цветы, писаю уныло в голые кусты…
– Это ты к чему? – подозрительно уточнил Лаврентий.
– Да так, к слову пришлось, – беспечно отреагировал Моня.
– А, я подумал, что тебе про унитаз уже рассказали, – несколько разочарованно получил он в ответ.
– Что, опять? Как он меня задолбал. Надо заменить, а то с ним одни неприятности.
– Уже меняют. Подарок тебе от Лёньчика, – елейным голосом порадовал Лаврентий, – Обещал какой-то навороченный поставить. От своего понимания деревенской практичности и городской красоты.
– Для него и будка с буквами – городской пейзаж. Надо посмотреть. Не буду я свой девственный зад на что попало унижать. И с чего это вдруг ему именно сегодня приспичило?
– А ты сам у него спроси, – Лаврентий указал на открывающуюся дверь, – Ему виднее и понятнее.
– Сколько? – сразу взял быка за рога Моня, пристально разглядывая неуверенно замявшегося между столами Лёнчика.
– Мне бы водовки! – Лёнчик, видно, сначала хотел подготовиться к непростому разговору. Он нервно цапнул наполненную стопку, стоящую перед Лаврентием и махом осушил, – Гайки приржавели, не отодрать, зараз, за раз. Палец вот расхватил осколком, – он продемонстрировал извозюканный палец, перемотанный окровавленным носовым платком, – Но теперь всё в полном ажуре! Можно пользоваться без проблем.
– А раньше что, нельзя было? – несколько обескураженно уточнил Моня, – Я никак не пойму, а с чего ты такой заботливый стал? И денег совсем не просишь. Колись, пока я добрый.
– Дык, это… оно тово… – вдруг его осенило, – Срок годности кончился. Вот и заменил, по гарантии.
– Всё чудесатее и чудесатее, – протянул Моня, никак не улавливая смысла происходящего, – Какая у тебя может быть гарантия на унитаз, купленный с рук в давно забытую перестройку?
– Так дом-то образцовый… стараемся. План перевыполняем. Стрекозки вот… очень даже довольны.
– Он издевается? – спросил Моня у меня, но, досадливо поморщившись, переключился на Лаврентия, – Водку халявную трескаем? А где доклад о делах на временно вверенном участке?
– Чего завёлся, такой резкий? Унитаз заменили. Жертв и разрушений нет.
– Обнадёживает. Наш золотарь – златой бунтарь? Из серии «Мир дворцам – Собяниным по хижинам»? Или вы так тонко прикалываетесь? Сегодня не день – просто праздник какой-то. То машину за три дня отрихтуют, а на страховые не зарятся, то унитаз меняют: «Поздравляю, безвозмездно, то есть даром…». – Моня очень точно скопировал Сову из мультфильма. – Что случилось?!
– Индикт начался. – очень торжественно выдал Степанович и, неожиданно для всех, мелко перекрестился, – Церковное новолетие. Постные дни начинаются.
– Так это у меня такие новогодние подарки?
– Вроде того. Ты же венчаться собираешься? Так считай, что это тебе особый знак. Одно теряется, другое находится. Замкнутый круг. Уроборос25.
Моня некоторое время внимательно смотрел на Степаныча, потом что-то прикинул и задумчиво сообщил:
– Какие продвинутые люди в нашем захолустье. Хотя, может и есть в этом зерно истины. Сама природа подсказывает, чтобы получить новые, хорошие, надо отбросить старые привычки. – но тут же быстро поправился, – Не все, но некоторые. Особо вредные.
– Правильно, – подхватил Лёнчик, – Что нам осень – пить не бросим.
– Согласен. Теперь явственно чувствуется наступление сентября, – торжественно закончил Лаврентий, —Начались сезонные расстройства психики. Повальная депрессия. Серьёзный повод отметить!
У барменши зазвонил телефон. Все моментально замолчали. Она выслушала, а затем негромко сказала:
– Моня, машину подогнали. Она внизу. Тебя водитель ждёт – ключи передать. Спустись и скажи где машину запарковать. Сам за руль не садись. Хватит с тебя приключений. Да и остальным сегодня лучше бы делом заняться. Дайте в тишине немного побыть одной. Грустно мне. Что-то подсказывает – долго вас всех вместе не увижу.
Все засуетились, допили остатки, собрали посуду и отнесли за стойку. А потом, каждый чинно попрощался с барменшей, а только после – с остальными. Мы с Моней вышли последними и остановились на верхней площадке лестницы.
– Ты сейчас куда?
– Домой. Приведу себя в порядок. Вечером встречусь с делегацией – узнаю результаты вчерашних хмельных переговоров. Потом сяду и накидаю своё видение сделки для адвокатов. Рутина.
– Подвезти?
– Не уж, я сам как-нибудь. Свою долю везения я вчера исчерпал.
– А ты не задумывался, что мы с тобой как встречаемся – вокруг начинаются разные извращения в стиле доктора Джекила и мистера Хайда?
– Монь, не надо так кудряво. И мистер из тебя никудышный, раз доктором никогда не был. Всё намного проще. Это простейшая сублимация26 риска. Разрядка от нашей монотонной жизни. Иногда получается, иногда не очень. Главное – урвать яркие эмоции без побочного членовредительств. Можно и на спортплощадке, но там не всегда отпускает. А здесь – как в безбашенные студенческие годы окунаешься. Не думая ни о каких последствиях. Да и на этот гадюшник колоритный удачно наткнулись. Душу можно отвести. Так что, не грусти.
– Если бы. Мы скоро вообще за город переберёмся. Жаль, но я, как и Мадам, чувствую, что больше сюда не скоро попаду. А это грустно.
– Не дрейфь, держи хвост трубой и уши пистолетом! Иначе Стрекоз разочаруешь. А это чревато. И вообще. Какие наши годы? Ещё пересечёмся и вместе сюда нагрянем. Ну всё. Я пошел. Näkemiin27.
