Правда, очень скоро руководители первого ополчения себя дискредитировали. Из Иван-города и Пскова пришла весть, что там появился «царь Дмитрий Иванович», якобы вновь спасшийся от убийц. Он громил шведские отряды и хотел освободить Новгород. Псковский воевода Ф. М. Плещеев признал его истинным государем и превратил свой город в царскую ставку. Ополченцы отправили к «государю» своего представителя, чтобы выяснить обстоятельства новой авантюры. Во время переговоров стало очевидно, что появление «Дмитрия Ивановича» очень выгодно Трубецкому и Заруцкому, поскольку до того у них не было никакой реальной кандидатуры на престол. Получалось, что представители московских властей сами были «смутьянами» и «крамольниками». К тому же с помощью «Дмитрия» можно было упрочить положение Марины Мнишек с сыном — они становились членами его семьи.
Итак, 2 марта 1612 года первое ополчение присягнуло Псковскому вору, как в народе стали называть Лжедмитрия III. От его имени была составлена грамота. В ней жителям города предлагалось целовать крест «законному государю». Подписали это послание Д. Т. Трубецкой, И. М. Заруцкий, А. Просовец-кий (он заменил во временном правительстве Ляпунова), а также тушинские бояре Г. П. Шаховской, И. П. Засекин и И. В. Плещеев, костромской воевода И. П. Шереметев и его отец, боярин П. Н. Шереметев. Все они, кроме Заруцкого и Просовецкого, были достаточно знатными и известными людьми.
Между тем присланная ополченцами грамота в городах вызывала лишь смех и издевательства. Городовые воеводы принялись писать в подмосковный лагерь и стыдить воевод за новую авантюру. Они напомнили бывшим тушинским боярам о том, что в декабре 1610 года они же оповестили всех о гибели Лжедмитрия II, в течение двух недель прощались с ним и с большими почестями похоронили в Калуге.
Патриарх Гермоген также был возмущен появлением нового Лжедмитрия и присягой, принесенной ему ополченцами. Он вновь призвал русских людей сформировать истинное православное войско для борьбы и с интервентами, и с казачьей армией из подмосковного табора. Его послания нашли горячий отклик у жителей Нижнего Новгорода во главе с земским старостой Кузьмой Мининым.
Кузьма происходил из рода торговых людей, проживавших в Балахне. Его отцом был Мина Анкудинов по прозвищу Сухорук (из-за его физического недостатка). Мина был довольно состоятельным человеком, поскольку владел тремя деревнями, соляными варницами и несколькими торговыми лавками и домами в Балахне. Его старшие сыновья, Иван и Федор, стали продолжателями отцова дела. Младший, Кузьма, получив свою долю деньгами, переехал в Нижний Новгород и занялся там торговлей мясом. Вскоре он женился на некоей Татьяне Семеновне, которая родила ему сына Нефеда.
Торговые дела Кузьмы шли хорошо, в городе он считался уважаемым человеком, поэтому в 1611 году нижегородцы избрали его земским старостой. В его ведении находились дела, связанные со сбором налогов, поддержанием порядка и решением некоторых спорных проблем между горожанами. Естественно, Кузьма хорошо знал и о ситуации в столице, и о тяжелом положении патриарха Гермогена, и о засилье поляков. Призывы первосвятителя вновь собрать ополчение и выступить в поход для освобождения Москвы от польского плена нашли в его душе самый горячий отклик.
Уже в сентябре 1611 года после воскресной службы в Спасо-Преображенском соборе Кузьма Минин обратился к горожанам с пламенной речью. Он призывал нижегородцев собрать деньги и другие ценности для воинских людей, которые вступят в борьбу с поляками. По его мнению, богатые торговые люди должны были пожертвовать на эти цели третью часть своего имущества. Бедные могли дать только пятую часть. Показывая пример, Кузьма тут же выложил значительную сумму и драгоценности жены.
Горожане поддержали почин своего старосты. Вскоре жертвователей стало так много, что удалось начать вербовку воинских людей в новое ополчение. В него вошли смоляне и дорогобужане, которые были вынуждены бежать из родных мест после захвата Смоленска Сигизмундом III, стали прибывать и жители поволжских городов: Арзамаса, Кинешмы, Балахны и других.
Когда под знаменами нижегородцев собрались почти две тысячи человек, встал вопрос о главном полководце. После совещаний и размышлений ополченцы остановились на кандидатуре князя Дмитрия Михайловича Пожарского, который в то время лечился от ран в своем имении Мугреево. Он никогда не вступал в связи ни с самозванцами, ни с интервентами, отличался честностью и воинским опытом. Именно к нему по указанию Кузьмы Минина и была отправлена представительная делегация.
После непродолжительных переговоров без всяких условий князь согласился возглавить новое освободительное движение — второе ополчение.
Дмитрий Михайлович Пожарский принадлежал к старинному и разветвленному роду Стародубских князей. В него входили, кроме Пожарских, Ряполовские, Палецкие, Ромодановские, Хилковы, Гундоровы, Тулуповы, Гагарины и другие. При этом Пожарские считались старшей ветвью, хотя при московском великокняжеском дворе представители этой фамилии никогда высоких чинов не имели. Отец Д. М. Пожарского, Михаил Федорович, носил прозвище Глухой и, видимо, вообще не служил. Мать, Мария Федоровна, принадлежала к роду Берсеневых-Беклемищевых. Родовыми владениями Пожарских считалось подмосковное село Медведково, село Мугреево и деревни на реке Угра.
Дмитрий Михайлович родился 1 ноября 1578 года. Он был вторым ребенком в семье, старшей была сестра Дарья, а позже на свет появился его брат Василий. Будущий полководец лишился отца в девятилетием возрасте. Мать переехала с детьми в Москву, чтобы дать им хорошее образование. Учителями, видимо, служили образованные представители духовенства и нанятые подьячие.
По меркам того времени Дмитрий Михайлович считался ученым человеком: он хорошо знал Священное Писание, историю своего рода, основы воинского искусства. В 1593 году Пожарский получил первую придворную должность — стряпчего по платьям. В его обязанности входило подавать одежду царю Федору Ивановичу. После воцарения в 1598 году Бориса Годунова Дмитрий Михайлович стал стольником. Его — мать вошла во двор царевны Ксении и стала боярыней, правда, это было не столь почетным, как нахождение при царице Марии Григорьевне. Поэтому Д. М. Пожарский решил вступить в местнический спор с Б. М. Лыковым, чья мать получила чин царской боярыни. Но суд, видимо, не состоялся. Зато в 1603 году Дмитрий Михайлович, выступая за родственника князя А. И. Гундорова, смог выиграть спор с князем В. Ф. Мосальским.
При царе Василии Шуйском Пожарский пытался местничать и с князем Б. М. Лыковым, и с И. М. Пушкиным, но из-за сложности ситуации в стране споры так и не были разрешены.
Вполне вероятно, что при царе Борисе карьера молодого придворного могла бы сложиться удачно, но появление Лжедмитрия I поставило на ней крест. Стольником Дмитрий Михайлович остался и при Шуйском. Правда, уже в 1608 году он получил боевое крещение — по приказу царя отправился в Коломну за продовольствием и был вынужден вступить в сражение с польским полковником Лисовским, сторонником Лжедмитрия II. В следующем году, доставляя продовольствие в осажденную столицу, Пожарский разгромил отряд атамана Салькова.
Заметив воинские таланты стольника, царь Василий отправил его воеводой в Зарайск. Жители этого городка хотели перейти на сторону второго самозванца, но Дмитрию Михайловичу удалось предотвратить измену и образумить зарайцев. Он вошел в дружеские сношения с рязанским воеводой П. П. Ляпуновым и не раз оказывал ему помощь в борьбе с тушинцами. Благодаря их усилиям Рязанщина осталась верна московскому государю.
После свержения Шуйского в июле 1610 года Дмитрий Михайлович вместе со всеми решил служить королевичу Владиславу. Однако уже в конце 1610 года он узнал от П. П. Ляпунова о коварных планах короля Сигизмунда по присоединению Российского государства к своей короне и изменил позицию. Вместе с Ляпуновым Пожарский отбил польские атаки на Переяславль Рязанский и поспешил в Москву, чтобы вывезти семью в безопасное место.