Чувства и Интеллект отключены, задавлены вероучением, а известная им книжная “мудрость” церковных авторитетов либо не адекватна по своему существу конкретике проблем в жизни общества, либо вообще ничего не говорит о назревших проблемах, в результате чего осмысление жизни как таковой, выявление и разрешение проблем для них оказывается невозможным. Вследствие этого они нуждаются в поводырях по жизни, но и иерархи РПЦ, отгородившись от жизни Библией, в жизни сами ничего не видят: «слепые поводыри слепцов…»
Если их всё-таки «достать», то начинается истерика, если собеседники не приемлют их универсальный ответ, даваемый в разных вариациях, смысл которого можно выразить и так:
· наша вера — единственно истинная;
· этот мир — временное пристанище души, поэтому нечего мудрствовать о законах его бытия и пытаться здесь построить рай, тем более, что Промысел Божий неисповедим и Бог попускает злу, чтобы испытать нас на стойкость в вере;
· надо быть стойким в вере и тем спасать свою душу, а для этого всё посылаемое Богом в жизни, включая злодейства и неурядицы, надо смиренно перетерпеть.
Это всё в совокупности и характеризует тип строя психики зомби, не внемлющего ни чему в жизни, что не предусмотрено его программой. И этот строй психики на основе византийского вероучения массово воспроизводит РПЦ в обществе со времён своего воцарения на Руси.
По существу сказанное означает:
Если соотноситься со статистикой распределения населения по типам строя психики, то в итоге без малого тысячелетней деятельности РПЦ к 1917 г. на Руси имел место регресс по качественным показателям в сопоставлении со временами языческой Руси изначальной.
И даже если отвергнуть наши представления о жизни языческой Руси изначальной в докрещенские времена как якобы ничем не подтверждаемый вымысел, то и без этого сопоставления состояние нравов и духовности общества в России на 1917 г. говорит не в пользу РПЦ.
Поэтому не следует удивляться тому, что, когда в результате февральской революции посещение церковных служб перестало быть обязательным, только 10 % нижних чинов в воинских частях, действовавших на фронте, на пасху 1917 г. приняли участие в исполнении РПЦ-шной обрядности. По существу простонародье видело в РПЦ одну из главных виновниц своих бед: чуяло её антинародную, античеловечную сущность правильно, и потому отвергло её.
Для того, чтобы проявился результат срабатывания переключателя алгоритмики «поддержки — отказа в поддержке» по отношению к византийскому вероучению, внедрённому в культуру Руси извне, потребовалось без малого 1000 лет.
Так сложилось, что итоговую оценку деятельности РПЦ на Руси к 1917 г. дал А.Вертинский в очень сильной по своему воздействию поэтической форме. В годы революции он написал стихи, ставшие уникальным романсом-реквиемом, которые он посвятил памяти юнкеров, погибших в Москве в октябре 1917 г. в ходе октябрьского государственного переворота, ещё не успевшего стать Великой октябрьской социалистической революцией:
В этих стихах выразился концентрат непосредственного ощущения всего кошмара истории послекрещенской Руси, а последнее четверостишье — это итоговая оценка жизни Руси под властью византийского вероучения.
И поскольку ко времени написания этого стихотворения-реквиема РПЦ учила Русь жить без малого 1000 лет, а эффективность церковной педагогики не была нулевой, то весьма значимо свидетельство А.Вертинского о событии, изначально нёсшем символичный смысл: «…какая-то женщина с искажённым лицом / Целовала покойника в посиневшие губы / И швырнула в священника обручальным кольцом» — ЭТО ТОЧНО ПО АДРЕСУ И ВПОЛНЕ ЗАСЛУЖЕННО, поскольку «... Бог не есть бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых» (Новый Завет, Павел, 1‑е Коринфянам, 14:33). И страна может быть бездарной, только если Дух Святой для неё — не наставник на всякую Правду-Истину; а это, в свою очередь, может быть, прежде всего, следствием того, что она упорствует в приверженности ложному вероучению.