– Звереют люди, Миша, вот что печально. Даже нет, не звереют. Звери друг друга сознательно не мучают. Убивают – так уж убивают. Для еды, детёнышей прокормить. А мы… – она только головой покачала. – Счастье ещё, что наша дивизия не опозорилась.
– Питерскому полку спасибо. Сознательные ребята. Харьковские, то ж такэ… – вздохнул Жадов.
– То ж такэ, товарищ начдив, а дивизия меж тем готова к отражению вражеского наступления. Сами проедетесь по позиции?
– Если мой начштаба говорит, что готова, – значит, готова. Как там этот… Штокштейн? Хоть одного шпиона поймал?
– Как не поймать, – холодно сказала Ирина Ивановна. – Уже с полдюжины. Если б не я – всех бы уже расстрелял.
Жадов аж поперхнулся.
– А почему мне не доложили?!
– О чём? Хватает он бойца, сажает под замок и начинает, как он выражается, «раскалывать» – признавайся, мол, что ты агент беляков, не то к стенке. Сам знаешь, какая у него слава пошла, у Штокштейна.
– И что, признаются? – мрачно осведомился начдив.
– Конечно. Пока я не вмешалась. Со взводом надёжных питерских ребят.
– И молчала!
– Хороший начштаба начальника дивизии по пустякам беспокоить не должен.
– Ничего себе! Ирина Ивановна, товарищ Шульц, приказываю вам впредь мне всё докладывать, ничего не упускать!
– Есть не упускать, товарищ начдив. В общем, всех задержанных я отбила. А Эммануилу Иоганновичу сказала: «Wenn Sie mit dieser Praxis nicht aufhören, werden unsere Soldaten Sie eines Tages zwingen, Kuhdung zu essen».
– Это что значит?
– Не суть, товарищ Михаил. Он понял. Тебя же не беспокоит, верно?
– Вот оно-то мне и не нравится… Что с разведкой?
– Вернулись. Против нас кубанские добровольцы, Ейский полк и Екатеринодарский.
– Ух ты. Цельная дивизия!
– Нет, товарищ начдив, едва ли половина от нашей наберётся.
– Так это и хорошо. Значит, не полезут, – повеселел Жадов.
– Наоборот, плохо. Не нравится мне, Миша, когда против нас так мало сил оставляют. Больше на заслон похоже. Полезут в другом месте, прорвутся, зайдут нам в спину…
И тут, словно отвечая, где-то совсем неподалёку разорвалась шрапнель.
– Не полезут… – скривился Жадов. Накинул шинель и бросился на улицу.
От позиций добровольцев двигалась редкая цепь пехоты, над окопами красных рвались шрапнели, артиллерия белых била с закрытых позиций и с неприятной точностью.
Батарея 15-й дивизии попыталась отвечать по приближающейся пехоте, но артиллерийские наблюдатели у «контры» всегда были отличные, и огонь они перенесли почти тотчас.
…Михаил Жадов этого не знал, но именно так сперва японская артиллерия расстреливала нашу, с закрытых позиций, выдвинув вперёд дозорных с полевыми телефонами.
Цепи добровольцев прошли какое-то расстояние, иные жадные до боя бойцы красных открыли пальбу, но с такой дистанции попасть можно было разве что случайно.
– Смотри-ка, залегли, – удивился Жадов, опуская бинокль. – Обычно контра эта пулям не кланяется, а тут, эвон, пузами благородными да прямо по грязи…
– Потому что они тут атаку только изображают, – Ирина Ивановна оказалась рядом. – А прорываться в другом месте станут. Азбука, товарищ начдив.
Траншеи отрыты были на совесть, на накаты пошло всё, что смогли найти, включая сараи с амбарами, пулемёты наготове – «демонстрируют» тут беляки или нет, а кровью они умоются!
И верно – день длился, а цепи добровольцев, едва поднимаясь в атаку, тут же и залегали.
Канонада, однако, всё сильнее гремела у соседей и справа, и слева.
Немного погодя примчался вестовой.
– Подмоги надо! 12-я дивизия Нечипоренко подмоги просит! Давит контра, головы не поднять!
Жадов метнул быстрый взгляд на Ирину Ивановну.
– Давай полк Илютина. Полк паровозного завода, бывший Сергеева.
Ирина Ивановна сперва было кивнула, но затем прищурилась, подняла к глазам бинокль, надолго припала к амбразуре блиндажа, обращённой к наступающим белым.
– Чего медлишь? – выходил из себя гонец, напрочь позабыв о субординации. – 12-я там насмерть стоит!.. Подмогу давай, у вас-то тут тихо!
– Не полк. Один батальон, – вдруг решительно сказала Ирина Ивановна.
– Это почему?!
– Потому что они только того и ждут. За нами дорога прямая от Миллерово на Вёшенскую, не забыл?
– Думаешь, здесь и ударят? А чего ж мутузятся, встали-легли, легли-встали?
– Как раз и ждут, когда дивизию нашу раздёргают. Полк направо, полк налево – тут-то по нам и ударят. Думала я – только демонстрировать у нас тут будут, чтобы лучшие части мы никуда не двинули, а теперь смотрю – нет, у нас навалятся.
– Почему?
– Соседи держатся, так? – Ирина Ивановна повернулась к вестовому. – Дроздовцы там есть? Марковский полк? Сводно-гвардейский? Конница, атаманцы, лейб-казаки?