Айони остановилась, развернулась, её глаза сузились. "О, черт! Так-так, пряник не сработал, пора пощелкать кнутом, не так ли, дорогой майор? Не на ту напали!" Уоллес между тем торопливо продолжил.
- Вот видишь! А мы идем тебе навстречу: интересная работа, зарплата, уверенность в завтрашнем дне... - Майор улыбнулся.
"Да что вы ко мне так прицепились? Будто небо рухнет, если я откажусь. Все равно, НЕТ, и точка!"
- Повторяю - НЕТ! Не люблю азартные игры. Прощайте.
Айони решительно направилась к выходу. Тон майора стал почти умоляющим.
- Айони, у меня приказ...
Девушка резко развернулась и встала в боевую стойку.
- Примените силу... майор?
Уоллес устало вздохнул, похоже, больше аргументов у него не осталось.
- Нет, конечно. Ты абсолютно свободна в своем выборе. Прости, что так на тебя давил. Понимаю, тебе надо хорошенько все обдумать. Вот, держи визитку. Звони, если передумаешь. - Майор Уоллес вытащил из кармана небольшую пластиковую карточку.
Айони ловко выхватила визитку из его пальцев и положила в сумку.
- Постараюсь не потерять ее по дороге.
- Айони, прошу тебя, обдумай наше предложение...
- Прощайте, - спокойно сказала Айони, наконец-то удаляясь из кабинета.
Уже за дверью девушка краем уха услышала, как Уоллес сказал охранникам:
- Да уж, колоритная дамочка. Тронешь - руку оторвет.
Охранники дружно гоготнули, восприняв слово "колоритная" по-своему. Айони вспыхнула: "На себя посмотри, гусь заграничный. Мозги мне полоскать вздумал. И как он только дослужился до такого звания в этом возрасте? Небось, поцеловал задницу кому нужно.". Молодой самоуверенный майор Уоллес начал ее бесить. "А эта так называемая работа? Нутром чую - дело тут нечисто. Практически тепличные условия: квартирка, зарплата... Тьфу! Почему Я? Из-за моего прошлого в NERV? Из-за родителей?"
"Да и сам NERV... То немногое, что я знаю про эту лавочку, меня не привлекает. До сих пор у всех на слуху скандал двухлетний давности. Слухи о Третьем Ударе, карательные операции, волна похоронок, затопившая Японию... Нет, господин майор, говорите что угодно, но от вашей конторки я хочу держаться как можно дальше".
Айони достала из сумки визитку и покрутила в руках. На мгновение алчные мысли заполнили ее сознание. В апреле ей исполнится 18, и халява от NERV прекратится, а она она поняла она это только сейчас. Впереди замаячила грустная перспектива оказаться на улице. Предложение NERV могло бы решить эту проблему, но... "Решено! К черту NERV, к черту майора Уоллеса! Я сама смогу себя обеспечить. Найду работу по вечерам, урежу расходы. Конечно путешествие в страну медведей и "Достоевского" накроется. Возможно, придется переехать в долбаную общагу. Цветы жалко..."
Еще один будничный день подходил к концу. Солнце медленно заходило за горизонт, последние лучи света окрашивали верхушки небоскребов и облака в золотистые цвета. На землю нисходили сумерки, время чудес, когда рабочий день уже закончился, но еще оставалось достаточно сил для простых развлечений. Маховик человеческого общества замедлил ход, сменив суматошную борьбу за выживание на расслабленное ничегонеделанье. Люди покидали душные офисы, останавливали станки, выключали приборы и теперь, не торопясь, прогуливались по паркам и набережным. Кто-то забредал в любимый бар, кто-то шел домой. Почти всем было хорошо и спокойно.
Погруженная в малоприятные мысли Айони даже не заметила, как подошла к своим дверям. Рука машинально достала ключ и принялась отпирать замок. Но фортуна окончательно повернулась к ней не тем местом. Замок никак не желал признавать родного ключа, и Айони остро захотела вышибить дверь ногой.. Мгновенно возникший в мозгу счет за ремонт остудил жажду разрушения., "Я же еще будильник утром расколотила! А-а-а! Все против меня! Давай же, зараза, открывайся!" Девушка со всей силы дернула за ручку. Дверь жалобно скрипнула, но выдержала. Захотелось упасть на землю и зарыдать. "Ну, Айони, вот тебе и взрослая самостоятельная жизнь, о которой ты так мечтала. Нравится? И что теперь делать?" Айони была на грани первой в своей жизни истерики. Неожиданно тишину развеял хорошо знакомый голос:
- Айони-чан, милая моя, ты так поздно. Я уже начала волноваться.
Мозг еще пытался выйти из сумрака, а тело уже развернулось и налепило на лицо дежурную улыбку. Получилось средне...
- Добрый вечер, Хитоми-сан, отлично выглядите, - голос Айони напоминал заезженную кассету. "Ох, тебя мне только не хватало. Кто еще припрется мне посочувствовать? Кобелина Мура?"
Хитоми-сан была милой пожилой женщиной, официальным опекуном Айони. Все ее близкие погибли в хаосе Второго Удара, она сама выжила чудом. Когда Айони покинула стены приюта, Хитоми-сан согласилась присматривать за девушкой до совершеннолетия. Айони была ей симпатична, к тому же прибавка к пенсии лишней не бывает. Лучшего опекуна, по мнению Айони, нельзя было и представить. Хитоми-сан никогда не лезла в личную жизнь своей подопечной, не спрашивала, куда она ходит и не приставала с советами о замужестве. Также Хитоми-сан не заставляла Айони помогать по хозяйству, зато всегда соглашалась присмотреть за ее цветами. Одним словом - идеал.
- Как дела Айони-чан? Как учеба? - круглое морщинистое личико Хитоми-сан просто лучилось от любви и заботы.
- Все нормально, Хитоми-сан, спасибо - Айони чувствовала себя улыбающейся куклой. Вопрос был дежурный, дежурным же был и ответ. Все, мол, в ажуре, отстаньте и не мешайте спокойно психовать. Руки ее в это время продолжали штурмовать проклятый замок.
- Айони-чан, милая, что-то ты неважно выглядишь. Что-то случилось, ты не заболела? - в голосе Хитоми-сан чувствовалось искреннее беспокойство. Айони захотелось завопить: "Нет, у меня все хреново!!! До меня сегодня домогался пренеприятнейший тип из NERV, и я узнала, что в апреле окажусь на помойке, если не найду работу!" Но вслух Айони произнесла лишь:
- Нет, нет, Хитоми-сан со мной все в порядке - мимические мышцы Айони начали затекать от застывшей дурацкой улыбки.
Хитоми-сан слегка нахмурилась и приобняла Айони за плечи. Ее руки были мягкими и теплыми, а лицо светилось добротой и заботой. Девушка почувствовала, как отступает отчаяние и возвращается ясность мысли. Лицо смягчилось, и на нем появилась улыбка, на этот раз искренняя. "А ведь она и правда волнуется. Неужели у меня было настолько скорченное лицо?" Мир снова обретал четкость и краски. "В апреле Хитоми-сан официально станет мне чужим человеком. Даже жаль... Может, у нее денег взаймы попросить? Нет, не люблю быть кому-то обязанной". Айони глубоко вздохнула и сказала уже действительно спокойным голосом:
- Да, все в порядке, Хитоми-сан, я просто устала. Денек выдался напряженный.
Хитоми-сан участливо погладила Айони по спине.
- Ну-ну, Айони-чан, милая, не надо так себя изматывать. Съезди на выходных в Окинаву. После горячих источников как будто заново рождаешься.
- Спасибо, Хитоми-сан. Я, пожалуй, лягу спать пораньше, с утра буду как новенькая. Спокойной ночи.
- Да-да, Айони-чан, правильно. Ложись, милая, утро вечера мудренее. Я тут тебе продуктов купила, молочка, все как просила, - Хитоми-сан протянула девушке объемный пакет. - Поправляйся.
- Ой, спасибо, Хитоми-сан. До свидания, - искренне обрадовалась Айони. Ходить по магазинам она ненавидела. Подождав, пока Хитоми-сан развернется, девушка наконец-то закрыла дверь.
Айони несколько раз глубоко вздохнула, досчитала до десяти, прошла в комнату и без сил упала на кровать. Угроза истерики отступила, осталась только вселенская усталость. Жизнь, кажется, снова начала налаживаться.
"И чего я так распсиховалась? Как какая-то глупая истеричка. Все не так уж плохо. Да, нынче для девушки найти хорошую работу сложновато, но у меня остались мои мозги. Вместе мы непобедимы. Слезами горю не поможешь. Я могу, например, прибиться к какой-нибудь кафедре в универе. Скажу семпаю, что вдруг воспылала страстью к металлолому. Зарплата будет, конечно, мизерной, но халявная еда из столовки мне обеспечена. А еще можно стричь богатеньких дебилов. Нам задали немеренно курсовых, расчеток и прочего, почему бы и не зарабатывать, делая их на заказ? Мадмуазель Айони: скорость, качество, результат. Нет, пошло как-то выходит. В любом случае - прорвемся! Где наша не пропадала? А в Окинаву я все-таки сгоняю, пособие еще платят, надо пользоваться! Эх!"