– В древнем Конкре, который мстит за каждую сломанную ветку? – усомнился Ринен. – Вряд ли…
– Это – официальная причина, неофициальная же… – Толстяк зашептал так тихо, словно боялся, что кто-то прорвется сквозь его «круг тишины» и подслушает очень важную тайну.
По мере его рассказа глаза «Природника» все округлялись и выпучивались, грозя выпрыгнуть из орбит.
– Вы меня поняли, Ринен? – закончил Саахир.
– Это просто гениально, господин ректор!
– Все должно быть выполнено именно так, как я сказал. Приказ пришел из самой верхушки башни. Я не знаю точно, кто составитель плана, но этот кто-то не ниже Первого Кольца, можете мне поверить.
– Я отправлюсь тотчас же!
– Соберите экспедицию, обязательно возьмите еще парочку магов. Можно из молодых, рьяных до науки – не шибко догадливых то есть. И, само собой, все, о чем мы тут с вами мило беседовали, должно быть сохранено в строжайшей тайне. Вы поняли меня, Ринен?
– Не извольте сомневаться, господин Саахир. Не извольте сомневаться.
Ринен сделал все, как велел господин ректор. Покинув богатый Талас, ученые прошли по тракту, ненадолго задержались в столице и спешным ходом отправились к Дайкану, полному веселых таверн и бесшабашных наемников, ищущих заработок. Здесь, у местного графа, они намеревались получить сопровождающий охранный отряд. Опасности должны были начаться прямо за воротами Дайкана, где к городу подступала совершенно дикая местность. До северо-восточных застав нужно было еще добраться, пройдя несколько миль голой равнины, где водилась нечисть похлеще клыкастых орков, вечно голодных гоблинов и диких волков, которых здесь, кстати, тоже хватало. Ученым требовалась защита.
Научный караван Ринена подъехал к высокой замшелой стене Града Харлейва перед рассветом. Ученые умы еще неделю назад пересекли через мост Торнберри реку Илдер и сейчас направили коней в приветливые до жути ворота города, распахнутые для путников бодрыми стражниками, несомненно, обрадованными, что их разбудили за час до подъема.
Город ученым показался не слишком гостеприимным, и даже те, кто бывал здесь раньше, соглашались с тем, что его не узнать. По улицам с визгом и лаем носились стаи бездомных собак, а в сточных канавах валялись различный мусор и пьяницы, перебравшие эля в тавернах. На булыжной мостовой вволю разлеглись грязь и лужи, здесь же можно было заметить и лежащих вповалку не слишком трезвых дайканцев, которым, судя по всему, не хватило места в сточных канавах.
Над головой едущих ученых верхние этажи домов сходились едва ли не вплотную, и человек, не лишенный некоторой ловкости, смог бы запросто перебраться с одной стороны улицы на другую через окно. В одном месте ставни были настежь распахнуты и две соседушки-сплетницы на полквартала делились новостями, хоть и находились, можно сказать, в двух шагах друг от друга:
– А не слыхала ль ты, Мэри, что граф наш светлый, долгих лет ему, войска собирает по всему королевству? – Дородная женщина что-то пряла. – Чегось будет-то! Ой, будет, помяни мое словечко!
– Так то гоблины, Кэти, как крысы колодезные, вечно лезут изо всех щелей! Вот мечи и понадобились, – отвечала подруга, поглаживая ленивого толстого кота, развалившегося на подоконнике и сонно слизывающего мух со ставень.
– Дуреха ты, Мэри. Разве не слыхала, о чем в «Овце и Скрипке» шептали? Дескать, враг из степей точит зубы на Град Харлейва! Орки, молвят, эль перестали пить, в барабаны бьют – к походу готовятся!
– Вот уж нет сил, а только лопну сейчас со смеху! Орки – и не пьют эль! Потеха!..
Языки у баб, как флюгерные стрелки, – то каждый знает: куда ветер подует, туда и они поворачиваются и скрипят при этом, немилосердно скрипят… Но теперь все стало совсем по-другому. Что-то действительно назревало. Нечто намного большее, нежели гоблины или бандиты с тракта… В ворота Дайкана пропускали всех, кроме цыган, конечно, и каждый чужак вместо кошеля с золотом приносил в котомке кучу слухов, сплетен, баек. И все, как один, непременно клялись, что все это истинная правда, а события мрачные они чуть ли не своими глазами и видели. Кто-то уверял, что вновь какой-то злобный чернокнижник, а то и вовсе некромант, заселил полуразрушенную башню на юго-востоке Междугорья и пробуждает сонм жутких призраков. Другие рассказывали, что гномы топоры свои точат на сокровища дайканские, третьи – что соседи, из Теала али Реггера, мыслят недоброе да дружины собирают. Слухи, один мрачнее другого, влетали в ворота города и оседали внутри стен, все ширясь, приобретая подробности и даже «доказательства», но, как ни странно, ни одна из вышеперечисленных баек не подтвердилась в дальнейшем. Все оказалось намного хуже, но об этом потом.