– Ты сначала полюбуешься, человек, – прошипел ему в самое лицо паук, – а после и с тобой повеселимся. – Он указал куда-то в сторону…
Под деревьями мелькнула тень. Красные уголья все еще гаснущего костра высветили узкую фигуру с растопыренными коленями и локтями. На плечах ночного гостя был плащ из опавших листьев. Кор Бочонок оттаял и со смехом что-то рассказывал своему приятелю Нику, а эвив подкрался к нему со спины. Сержи пытался закричать, но не смог – паутина стремительно оплетала его рот, перетягивая все лицо острыми и липкими нитями, оставляя лишь глаза, чтобы он мог с ужасом наблюдать за происходящим. Осиновая трость поднялась в замахе. С гулким стуком деревяшка ударилась о затылок так и не успевшего обернуться наемника. Сержи дернул рукой, но тварь, сидящая у него на груди, еще крепче прижала его к земле.
Эвив поднял тело Кора и склонился над ним. Маг Ринен, старый подлец, подошел к Тиллу и погладил его по голове, нежно, словно свою любимую собачку.
Из чащи вновь послышался крик. Было такое ощущение, что эту бедную женщину сейчас пытали всеми возможными инструментами палачей, терзая ее тело и иссушая душу. Дикая боль вырывалась вместе с криком на волю, мука разливалась под деревьями вместе с туманом.
Паук, в чьем плену находился Роун, вздрогнул и обернулся. Голос незнакомки пугал его, жвала задергались от ужаса. Еще миг, и чудовище не выдержало. Позабыв о своем пленнике, оно бросилось прочь. Белесые нити высохли и опали, дав Сержинару Роуну свободу.
Меч оказался в руке наемника. Сержи вскочил на ноги и бросился к чародею, который в эти мгновения любовался безжизненным телом кого-то из своих помощников.
– Это ты втянул нас в это, старый ублюдок! – Меч Сержинара Роуна коснулся незащищенного горла Ринена. Другой рукой предводитель наемников крепко держал мага за седые волосы, чтобы не вырвался.
В глазах солдата удачи смешались гнев и непонимание – в эти мгновения он уже почти был готов перерезать горло мерзавцу в зеленой остроконечной шляпе. Воины Сержи, казалось, пришли в себя и занимали круговую оборону лагеря от… от того, кто хотел покуситься на их жизни и был настолько могуч, что они даже не могли себе представить. Никто не замечал подлого эвива.
Наемники и ученые с трудом различали друг друга, хоть их и разделяло всего лишь несколько шагов. Лица и фигуры товарищей потеряли четкость очертаний, и они стали походить на неживых призраков, лишенных покоя и зачем-то вернувшихся на этот свет.
Лесной житель отбросил в сторону опустошенный труп. Располосованное тело Кора утонуло в нахлынувшем тумане. Эвив склонился над одним из ученых. Парень бился в его руках, обретших вдруг необычайную силу. Тонкий нос-хоботок Тилла вонзился в горло человека, словно игла. По нему побежала горячая струйка крови. Глаза эвива побагровели. Он ужинал, наслаждаясь вкусным блюдом, и не собирался прекращать, пока не выпьет последнюю каплю.
Отбросив очередной опустошенный труп, Тилл опустился на землю. Уперев ноги и руки в корни дерева, он расставил в стороны локти и колени и стал превращаться в какое-то большое насекомое. Плащ слился с телом, выросли еще две пары лапок, а глаза увеличились и поросли сеткой – трансформа проходила за какие-то мгновения. Оттолкнувшись от земли, огромный жук с изумрудно-зеленым панцирем и большими сетчатыми глазами раскрыл крылья и с хохотом улетел прочь.
Как и в ночь до этого, опустившийся на землю густой туман оплетал стволы высоких древних деревьев, разливаясь мутным белесым морем и полностью закрывая землю. Люди стояли в тумане по пояс, то и дело поворачиваясь кругом и бессмысленно тыкая мечами в густую пелену. Там кто-то прятался, скрывался от глаз, ползая среди ученых. Чье-то хриплое дыхание слышалось то здесь, у старой осины, то там, в потемках у трех вязов.
Снова послышался жуткий женский крик откуда-то из-за деревьев. Он не казался уже таким далеким, как в первый раз.
– О боги! – Один из наемников, почувствовав, как стал сапогами в глубокую лужу – что странно, ведь дождя-то и не было, – решил стряхнуть со штанин и сапог грязь и воду. Все пальцы его были в густой свежей крови, темно-багровой и жутко горячей. – Упасите-упасите. Вашство!