25 августа гетман покинул окрестности Москвы и отступил к Можайску, а затем к Вязьме, на соединение с королем Сигизмундом III. Оказать помощь польскому гарнизону в Москве он был уже не в силах из-за огромных потерь. Победителям достались и 400 возов с продовольствием, которые Ходкевич пытался доставить в Кремль.
Испытания огнем и кровью сблизили оба ополчения. Прежние ссоры были преданы забвению, и оба князя Дмитрия сумели договориться между собой. Военное руководство и правительственные учреждения Второго ополчения и подмосковных таборов были объединены. Для встреч и совместного решения различных вопросов была выбрана местность, располагавшаяся примерно в равном удалении от лагеря Пожарского и таборов Трубецкого, — Труба[56]. С этого времени грамоты рассылались уже от имени обоих воевод, причем имя Трубецкого как боярина и представителя более знатного рода стояло первым. Руководители объединенных земских сил начали приступы к Китай-городу и Кремлю, запятым поляками. Началась бомбардировка Кремля из Замоскворечья, с Пушечного двора, с Кулишек и с Дмитровки. Одновременно было укреплено Замоскворечье — прорыт ров, поставлены плетни и выставлены караулы. Новый приступ поляков к Москве обошелся бы нападающим еще большими жертвами, чем поход Ходкевича.
Положение польского гарнизона было отчаянным. Поляки, литовцы, белорусы, запорожские казаки, венгры, немцы-наемники и все находившиеся в Кремле — деятели Семибоярщины, их семьи, высшее духовенство, дьяки и другие — страдали от голода. Архиепископ Арсений Елассонский, переживший ту осаду, пишет: «…В течение многих дней они [поляки] израсходовали всю пищу, и многие умирали каждый день от голода, и ели все скверное и нечистое и дикорастущие травы; выкапывали из могил тела мертвых и ели. Один сильный поедал другого». Сам архиепископ изнемогал от голода и боялся «сделаться пищею воинов». О людоедстве вспоминали и поляки, уцелевшие после московской осады: отцы ели своих детей, один гайдук съел сына, другой — мать; ротмистр, назначенный судить виновных, убежал с судилища, боясь, как бы обвиненные не съели его. «Пехота сама себя съела и ела других, ловя людей», — читаем в дневнике одного из руководителей польского гарнизона полковника Будило (Будзило).
Еще один из выживших в осаде, киевский купец Богдан Балыко, писал в дневнике: «Октобря 16 дня выпал снег великий, же всю траву покрыл и кореня, силный и неслыханый нас голод змогл: гужи и попруги, поясы и ножны и леда костища и здохлину (падаль. — C.Ш.) мы сдали; у Китайгороде, у церкви Богоявления, где и греки бывают, там семо и травою живилися, а що были пред снегом наготовали травы, з лоем свечаным (свечным салом. — C.Ш.) тое ели; свечку лоевую куповали по пол золотого. Сын мытника Петриковского з нами ув осаде был, того без ведома порвали и изели, и иных людей и хлопят без личбы поели; пришли до одной избы, тамже найшли килка кадок мяса человеческого солоного; одну кадку Жуковский, товарищ Колонтаев, взял; той-же Жуковский за четвертую часть стегна человечого дал 5 золотых, кварта горелки в той час была по 40 золотых; мыш по золотому куповали; за кошку пап Рачинский дал 8 золотых; папа Будилов товарищ за пса дал 15 золотых, и того было трудно достать; голову чоловечую куповали по 3 золотых; за ногу чоловечую, одно по костки, дано гайдуку два золотых и пол фута пороху — и не дал за тое; всех людей болше двох сот пехоты и товарищов поели». Осажденные также ловили зазевавшихся вражеских ратников — съесть врага было не так ужасно, как своего… По некоторым данным, во время московской осады в Кремле было съедено более 200 человек.
Зная о катастрофическом положении осажденных, Пожарский предложил полякам капитуляцию. Но те продолжали надеяться на помощь короля и соотечественников и отвечали отказом. При этом защитники Кремля и Китай-города были крайне истощены, упадок дисциплина достиг своего апогея. Нашелся в рядах польско-литовского гарнизона изменник, который пытался открыть ворота русским ратникам, но был схвачен и казнен. Другие бежали с тем, чтобы сдаться в плен, но не всем это удавалось — большинство дезертиров погибли от русских сабель. По крепости велся постоянный артиллерийский огонь с башен («тур»), установленных «у Пушечного двора и в Егорьевском девиче монастыре и у Всех Святых на Кулишках». 22 октября казаки выбили поляков из Китай-города. Прорыв был совершен со стороны Кулишек, «от Всех Святых с Ыванова лужку». Присутствие в этот момент в обозе ополчения списка с чудотворной Казанской иконой Божией Матери придало руководителям и участникам ополчения уверенность в том, что именно благодаря помощи иконы была одержана эта победа. Именно в этот день, как уже говорилось выше, было установлено торжественное празднование в честь чудотворной иконы, которое ныне мы отмечаем как День народного единства (4 ноября).
56
Ныне Трубная площадь в районе станции метро «Цветной бульвар», получившая это название по водостоку («трубе») в стене Белого города, через который протекала река Неглинная.