Правда, и кандидатура Михаила Романова «прошла» далеко не сразу. В середине февраля Собор сделал перерыв в заседаниях — начался Великий пост, — и политические споры на некоторое время были оставлены. Видимо, переговоры с «избирателями» (многие из участников собора на время разъехались из столицы, а затем вернулись) позволили достигнуть желаемого компромисса. В первый же день начала работы, 21 февраля, Собор принял окончательное решение об избрании Михаила Федоровича. Согласно «Повести о земском соборе 1613 года», на это решение выборных повлиял решительный призыв казачьих атаманов, поддержанный московским «миром»: «По Божии воле на царствующем граде Москве и всеа России да будет царь государь и великий князь Михайло Федорович и всеа России!»
В это время Михаил вместе со своей матерью инокиней Марфой находился в костромском Ипатьевом монастыре, родовой обители Годуновых, богато украшенной и одаренной этим родом. 2 марта 1613 г. в Кострому было отправлено посольство во главе с рязанским архиепископом Феодоритом, боярами Ф. И. Шереметевым, князем В. И. Бахтеяровым-Ростовским и окольничим Ф. В. Головиным. Послы еще готовились к выезду из столицы, а по всей России уже были разосланы грамоты с извещением об избрании на престол Михаила Федоровича и началась присяга новому царю.
Посольство достигло Костромы 13 марта. На следующий день к Ипатьеву монастырю направился крестный ход с чудотворными образами московских святителей Петра, Алексия и Ионы и особо чтимой костромичами чудотворной Федоровской иконой Божией Матери. Его участники молили Михаила принять престол, так же как и пятнадцать лет назад уговаривали Годунова. Однако ситуация, хотя и сходная внешне, была в корне иной. Поэтому резкий отказ Михаила Романова и его матери от предложенного царского венца не имеет ничего общего с политическими маневрами Годунова. И сам претендент, и его мать действительно страшились того, что открылось перед ними. Старица Марфа убеждала выборных, что у ее сына «и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть царем…» Говорила она и о тех опасностях, которые подстерегают се сына на этом пути: «Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались. Дав души свои прежним государям прямо не служили…» К этому прибавлялось и тяжелое положение в стране, с которым, по словам Марфы, се сын по своему малолетству не сможет справиться.
Посланцы от Собора долго уговаривали Михаила и Марфу, пока наконец «умоление» святынями не принесло свои плоды. Оно должно было доказать юному Михаилу, что людское «хотение» выражает Божественную волю. Михаил Романов и его мать дали свое согласие. 19 марта юный царь двинулся к Москве из Костромы, но в пути не торопился, давая возможность Земскому собору и боярам подготовиться к его приезду. Сам Михаил Федорович тем временем также готовился к новой для себя роли — он вел переписку с московскими властями, принимал челобитные и делегации. Таким образом, за полтора месяца своего «шествия» от Костромы до Москвы Михаил Романов освоился со своим положением, собрал вокруг себя верных людей и наладил удобные для себя отношения с Земским собором и Боярской думой.
Избрание Михаила Романова было результатом достигнутого наконец единения всех слоев русского общества. Пожалуй, впервые в русской истории общественное мнение решило важнейшую проблему государственной жизни. Неисчислимые бедствия и падение авторитета правящих слоев привели к тому, что судьба государства перешла в руки «земли» — совета представителей всех сословий. В работе Земского собора 1613 г. не участвовали только крепостные крестьяне и холопы. По-иному и быть не могло — Российское государство продолжало оставаться феодальной монархией, при которой целые категории населения были лишены политических прав. Общественная структура России XVII в. заключала в себе истоки социальных противоречий, взрывавшихся восстаниями на протяжении всего столетия. Не случайно XVII век образно именуется «бунташным». Однако с точки зрения феодальной законности избрание Михаила Романова было единственным правомочным актом на протяжении всего периода Смуты начиная с 1598 г., а новый государь — истинным.