§ 5. Нарастание кризисных явлений в Тушине
Исследователи, сосредоточившись на изучении народного движения в Замосковье и Поморье, мужественной борьбе защитников Москвы, Коломны, Троице-Сергиева, Иосифо-Волоколамского монастырей, Смоленска, Новгорода Великого, Нижнего-Новгорода, Казани, не уделили достаточного внимания анализу событий, происшедших в Тушинском стане в начале 1609 г. Этот вопрос лишь затрагивался в исследовании А. Гиршберга, который ограничился пересказом содержания выявленных им источниковых материалов[1939]. Дневники Я. Сапеги и А. Рожнятовского, мемуары М. Мархоцкого и И. Будилы, войсковые документы, польская переписка и Новости дают возможность восполнить этот пробел.
Источники свидетельствуют, что осенние договоренности между различными группировками наемников в Тушине лишь на время приглушили острые разногласия между ними. Страсти вновь начали накаляться в конце 1608 г. из-за дележа захваченной добычи и в связи с приближением очередного срока уплаты «заслуженного». Доверенные лица Я. Сапеги сообщали из различных уездов Замосковья и Поморья, что в результате грабежей, сборов непосильных налогов, самочинных реквизиций в приставствах местное, податное население обобрано до нитки и с него вряд ли удастся собрать деньги для расплаты с наемниками. Они прямо говорили, что доведенные до отчаяния люди не будут долго терпеть тушинский произвол[1940]. Народное восстание в Замосковье и Поморье полностью подтвердило справедливость этих прогнозов. Солдат всерьез обеспокоили вести, что король Сигизмунд III, преодолев последствия рокоша 1606–1607 гг., приступил к практической подготовке военного вторжения в Россию и что вопрос об этом будет решен на сейме в начале 1609 г.[1941] С началом боевых действий Лжедмитрий II неминуемо бы превратился во врага Речи Посполитой, а польские и литовские солдаты, отказавшиеся вернуться на службу в королевские войска, были бы обвинены в измене и их ждал суд и конфискация имущества. В свою очередь, выполнение этих требований могло привести к потере всего «заслуженного» у самозванца[1942]. Среди солдат крепло стремление получить плату за свои услуги и убраться на родину подобру-поздорову.
Тушинское руководство попыталось предотвратить назревающий бунт солдат, отправив представителей «рыцарства» на сейм. Послы должны были убедить короля и сенаторов, что их самовольный уход в Россию был вызван стремлением обезопасить страну от междоусобий потому, что она не могла содержать столь большое войско. Сделали они это за свой счет, чтобы отомстить за послов и «братию» захваченную в Москве, и наказать царя, будто бы собиравшегося напасть на Речь Посполитую. Наемники хвалились своими победами и беззастенчиво приписывали себе заслугу освобождения послов и полного разгрома русских, которые, по их словам, теперь «бьют челом королю». Солдаты просили, чтобы их не считали изменниками и отложили все оставленные нерешенными или возникшие новые судебные дела до их возвращения. В заключение послы должны были заявить, что «подвиги рыцарства» заслуживают достойной награды. Примечательно, что в инструкции солдаты назвали самозванца не «царем Дмитрием», а «тем, которого они теперь носят на руках, которого мы выдвигаем на престол Московский»[1943]. Наемники явно давали понять польским властям, мол, если родина оплатит «заслуги», они готовы убрать самозванца и помочь королю покорить Московию. Одновременно с войсковым посольством тушинцы направили в Речь Посполитую русское посольство во главе с думным дьяком Н.В. Лопухиным[1944].
«Тесть» царика Ю. Мнишек, который имел широкие связи при дворе, взялся руководить деятельностью тушинских дипломатов, но сделал это отнюдь не бескорыстно[1945]. Лжедмитрию II и командованию наемного войска пришлось выплатить Ю. Мнишек 2 тыс. рублей и согласиться на создание для М. Мнишек особого удела в Калуге[1946]. Во время сборов послов произошло непредвиденное. Солдаты, узнав, что львиная доля денег, привезенных из Пскова, отдана Ю. Мнишку и его сторонникам, а не им на жалование, подняли мятеж. Масла в огонь, судя по рассказу А. Рожнятовского, подлили перехваченные солдатами грамоты самозванца и его бояр, в которых будто бы содержался приказ местным властям казнить солдат, посланных наемниками вместе с русскими приказными для сбора «поносовщины»[1947]. Основная масса солдат едва ли могла прочесть русские документы, написанные скорописью. Скорее всего, это были обычные грамоты самозванца и его бояр, подобные тем, которые отложились в Архиве Я. Сапеги. Их содержание свидетельствовало о растущем недовольстве среди части тушинских думцев и приказных произволом наемников, но не более[1948]. Тем не менее, малейших подозрений оказалось достаточно, чтобы солдаты подняли мятеж. Сендомирский воевода и члены его посольства на несколько дней оказались пленниками солдат, которые не позволяли им выехать из Тушина. Командирам с трудом удалось убедить наемников в том, что воеводу ради общей пользы следует отпустить[1949]. «Рыцарство», как любили себя называть солдаты, согласилось, но настояло на созыве собрания войсковых депутатов для решения вопроса об оплате. Ю. Мнишек смог выехать в Речь Посполитую только 7 (17) января 1609 г.[1950] Письма М. Мнишек к отцу, отправленные с посольством Н.В. Лопухина, свидетельствуют, что Сендомирский воевода покинул стан своего мнимого «зятя» в гневе, и его дочь сочла необходимым просить у него благословения и прощения[1951].
1940
List K. Konwickiego do J. Sapiehi 28 listopada (8 grudzienia) // ОР НБУАН. Ф. 103. Оп. 1. № 45; Listy T. Kroszyńskiego do J. Sapiehi 14 (24) listopada 1608 г. i 27 grudzienia 1608 г. (6 styczenia 1609 г.) // OR BP AN. Ms. 345. № 91 и ОР НБУАН Ф. 103. Оп. 1. № 48; Письма Д.Х. Крузатти Я. Сапеге 29 октября (8 ноября) и 29 ноября (9 декабря) 1608 г. о ситуации в Костроме // OR BPAN. Ms. 345. № 61, 64 и др.
1941
1942
Инструкция послам войска Лжедмитрия II, отправленным на сейм 1609 г. // РИБ Т. 1. Стб. 143–150.
1943
Инструкция послам войска Лжедмитрия II, отправленным на сейм 1609 г. // РИБ. Т. 1. Стб. 143–150.
1944
Посольство Лжедмитрия II к Сигизмунду III в январе — марте 1609 г. // Сборник Русского исторического общества (РИО). М., 1913. T. 148. С. 15–34.
1948
Грамота Лжедмитрия II Я. Сапеге 29 ноября (9 января) 1608 г. о невзимании кормов с монастырей Переяславля Залесского // СХ. 2. № 12.18. С. 27–29; Грамота Лжедмитрия II Я. Сапеге 25 ноября (5 декабря) 1608 г. с запрещением литовским людям въезжать в поместье П. Волынского // Там же. № 12.17. С. 27 и т. п.
1951
Письмо М. Мнишек к отцу между 7 (17) и 16 (26) января 1609 г. // Собрание государственных грамот и договоров (СГГ и Д.). М., 1819. Ч. 2. № 171. С. 351–352; Письмо М. Мнишек отцу 16 (26) января 1609 г. // Там же. № 173. С. 353–354.