Происходящее в Речи Посполитой весьма беспокоило солдат. Оттуда поступали весьма противоречивые сведения. Появление Ю. Мнишка на сейме в Варшаве в конце января 1609 г. в московитской одежде и с бородой произвело сильное впечатление на поляков и литовцев, однако его призывы использовать Лжедмитрия II для подчинения России, никакого успеха не принесли[1958]. Тон на сейме задавали сторонники войны с Россией, убеждавшие сенаторов воспользоваться затруднениями восточного соседа и вернуть утраченные в конце XV — начале XVI века Черниговско-Северскую и Смоленскую земли. Даже свояк Ю. Мнишка, бывший посол в Москву М. Олесницкий, клявшийся летом 1608 г. в Тушине стать посредником между самозванцем и королем, выступил на сейме с пространной речью, в которой разоблачил Лжедмитрия II и призвал короля предпринять вторжение в Россию[1959]. Не дало результата посольство А. Рожнятовского в Рим, который отвез туда письма М. Мнишек и Р. Ружинского[1960]. Осталось без ответа письмо М. Мнишек папскому нунцию в Польше — Сермонте[1961]. Король наотрез отказался дать аудиенцию Н.В. Лопухину и другим тушинским послам из русских и приказал выпроводить их обратно в Россию[1962]. Ю. Мнишку постоянно приходилось оправдываться за свои прежние авантюры, и он быстро смекнул, что в сложившихся условиях нечего и думать, чтобы получить поддержку делу самозванца. В конце-концов старый интриган бросил свою дочь в России на произвол судьбы.
Просьбы послов тушинского «рыцарства» к королю и сенаторам не начинать войну с Россией до тех пор, пока самозванец не выплатит им «несколько миллионов «заслуженного»», и не распространять на них новые повинности, которые были приняты в Речи Посполитой в их отсутствие, встретили больше понимания[1963]. Партия войны нуждалась в опытных солдатах и была заинтересована в том, чтобы вернуть их под свои знамена. Это, по-видимому, явилось одной из главных причин, почему король и его окружение в конце-концов не решились прямо поставить вопрос о начале кампании против России и добились решения сейма, которое позволяло им действовать по обстоятельствам[1964]. Сигизмунд III обратился к наемникам с довольно туманным посланием, в котором всячески уверял, что ценит их заслуги и что их права на родине будут полностью сохранены. Он обещал вскоре прислать в Тушино своих послов, чтобы договориться об урегулировании отношений с польским правительством[1965]. Король и его окружение вполне определенно намекали солдатам, что готовы использовать их сабли для осуществления своего плана захвата юго-западных земель России. Прошло время, прежде чем послание короля дошло до Тушина.
Сразу по окончании сейма Сигизмунд III и его окружение тайно приступили к подготовке вторжения в Россию. В марте 1609 г. был обнародован еще один королевский универсал, категорически запрещающий уход солдат за границу для найма на военную службу[1966]. В Речи Посполитой начались призывы рекрутов и сборы налогов на войну, но шли они очень тяжело. Доходившие до Кракова известия о приготовлениях шведов, давали основание многим в Речи Посполитой предполагать, что вместо московской экспедиции король будет вынужден послать войска в Ливонию[1967]. Туманный ответ короля, противоречивые слухи из Речи Посполитой, молчание Ю. Мнишка весьма обеспокоили руководство Тушинского лагеря. В марте 1609 г. М. Мнишек отправила отцу письмо, в котором просила сообщить, как идут дела. При этом она сочла необходимым упомянуть, что в Тушине все так же, как и при нем, но «войско польское удержано до того времени, хотя бы и платы оному не было»[1968]. В апреле 1609 г. терпение у Р. Ружинского и его товарищей, по-видимому, лопнуло. Лжедмитрий II написал тестю обширное послание, в котором выражал неудовольствие его молчанием и извещал, что в Краков в качестве нового посла едет «канцлер» В. Валевский[1969]. Чтобы побудить «тестя» активнее добиваться реализации тушинского проекта захвата Москвы, к письму была приложена жалованная грамота самозванца Ю. Мнишку на города Смоленской и Северской земель — тех самых, из-за которых Сигизмунд III и канцлер Л. Сапега намеревался воевать с Россией. Возникшая неопределенность вызывала острое недовольство наемников. Полковник А. Зборовский в своем письме к Я. Сапеге с досадой заявил, что ничего не знает «о делах и замыслах военных» и обозвал послов наемников в Речи Посполитой «ослами»[1970].
1959
1961
Письмо М. Мнишек папскому нунцию в Речи Посполитой Сермонте 5 (15) января 1609 г. с просьбой о поддержке самозванца // СГГ и Д Ч. 2. № 170. С. 349–350.
1965
Respons Zymynta III rycerstwu 12(22) lutego 1609 r. // ОР НБУАН Ф. 5. № 5998/III Л. 351;
1966
Uniwersał Zymynta III 4 (14) marta 1609 r. // Riksarkivet. Skoklostersamlingen. E. 8597.
1967
Listy S. Rudnickiego do B. Wojny 31 kwiecienia (10 мая) и 9 (19) мая 1609 г. // ОР НБУАН Ф. 5. № 5998/III Л. 359, 364.
1968
Письмо М. Мнишек отцу 13 (23) марта 1609 г. с известиями о себе // СГГ и Д Ч. 2. № 18. С. 359–361.
1969
Письмо Лжедмитрия II Ю. Мнишку 2 (12) апреля 1609 г. с просьбой уведомить его о своих делах // СГГ и Д Ч. 2. № 179. С. 361–362.
1970
List A. Zborowskiego do J. Sapiehi 5 (15) maja 1609 г. // Malewska H. Listy staropolski z epoki Wazów. Warszawa, 1977. S. 118–119.