В середине июня 1609 г. Ф.И. Шереметев получил известие, что А. Лисовский захватил Юрьевец Поволжский и намеревается прорваться к Костроме на помощь тушинцам, осажденным в Ипатьевском монастыре. Воевода срочно направил против «лисовчиков» наплавную рать, которая неожиданно атаковала противника 28 июня (8 августа) 1609 г. во время переправы через Волгу в районе Решмы. В качестве перевалочного пункта «лисовчики» использовали остров на середине реки. В момент атаки тушинские отряды оказались расчленены на три части. А. Лисовский с 200 воинов оказался на левом берегу Волги, И. Будила и Подгорецкий — на правом, а И.Ф. Наумов с дворянами и казаками — на острове. А. Лисовский и И. Будила с Подгорецким бросили И.Ф. Наумова в критическом положении. С большими потерями воевода и бывшие с ним служилые люди и казаки пробились обратно на правый берег Волги. В панике во время отступления тушинцы едва не оставили Ростов[2095]. А. Лисовский с остатками своего отряда с трудом пробился на правую сторону реки и ушел в лагерь у Троицы. Приверженцы самозванца, осажденные в Ипатьевском монастыре, вскоре сдались воеводе Д. Жеребцову[2096]. Левый берег Волги был очищен от тушинцев. Главный тушинский карательный отряд в борьбе с земским ополчением был разгромлен. Но оставался не погашенным очаг тушинского движения в Касимове, Арзамасе, Алатыре и других городах Среднего Поволжья. Ф.И. Шереметев в своей отписке царю совершенно справедливо указывал, что без решения этой проблемы не может продолжать своего похода к Москве[2097]. Продвижение правительственного войска на востоке Замосковья было задержано на несколько недель.
Вести об успехах кн. М.В. Скопина-Шуйского и Ф.И. Шереметева усилили замешательство в Тушинском стане, однако жажда получить богатую добычу в Москве, Троице-Сергиевом и Иосифо-Волоколамском монастырях взяла верх. Несмотря на явную опасность, на помощь А. Зборовскому и кн. Г.П. Шаховскому тушинские полководцы смогли направить относительно небольшие подкрепления. Из Тушина в Тверь прибыли Хруслинский, Цеглинский, Белинский, Корытко, Я. Тышкевич, Павала со своими ротами. Я. Сапега прислал из лагерей у Троицы М. Вилямовского с его полком, П. Руцкой из-под Иосифо-Волоколамского монастыря — ротмистра Ружинского, из-под Ярославля со своим полком прибыл кн. А. Ружинский. По данным М. Мархоцкого, в отрядах А. Зборовского собралось около 4 тыс. человек[2098]. Шведские историки называют большую цифру — 5 тыс. человек[2099].
В Торжке М.В. Скопин-Шуйский получил значительные пополнения. К нему прибыли смоленские воеводы кн. Я.П. Барятинский, С. Ододуров, к которым во время похода присоединились дорогобужане, вязьмичи и беляне во главе с кн. А.И. Хованским[2100]. Правительственное войско на глазах превращалось во внушительную силу и более чем вдвое превосходило по численности тушинские отряды в Твери. Именно поэтому А. Зборовский в первый день Тверского сражения 11 (21) июля 1609 г. использовал свой главный козырь — лихую атаку польской конницы. Ее успеху, по данным шведов, способствовал проливной дождь, который вывел из строя мушкеты шведской пехоты. Наемникам удалось смять оба фланга правительственного войска, но их центр оказался отброшен к Твери. Развернувшись, наемники напали на наступающие в центре правительственные отряды и смогли в конце концов одержать победу, но отнюдь не решительную[2101]. Впоследствии союзники, выясняя причины этого поражения, обвиняли друг друга в том, что именно их действия явились главной причиной неудачи. Русские ссылались на то, что некоторые наемники, не успев вступить в бой, бежали к тушинцам и тем самым деморализовали иноземную часть войска. Шведы указывали на то, что некоторые русские дворяне, решив что бой проигран, не стали помогать «немцам» и бросились в обоз грабить их имущество[2102]. Взаимные подозрения и разногласия между наемниками и русскими усилились. Тем не менее М.В. Скопину-Шуйскому и Я. Делагарди в течение следующего дня удалось привести свое войско в порядок и подготовить новый удар по противнику. Иная атмосфера царила в тушинском войске. Несмотря на уговоры А. Зборовского стать одним лагерем и быть начеку, солдаты, уверившиеся в своем превосходстве над противником, полностью игнорировали приказы начальников и решили отпраздновать, как они думали, решительную победу, за что и поплатились. Правительственные войска неожиданным ночным штурмом 13 (23) июля 1609 г. овладели Тверью. Остатки разгромленного войска А. Зборовского засели в кремле без всякой надежды вырваться из окружения[2103]. Дорога правительственному войску на Москву была открыта. Об этом красноречиво свидетельствуют четыре панические послания Лжедмитрия II к Я. Сапеге 14–16 (24–26) июля 1609 г., в которых Р. Ружинский и И. Заруцкий устами царика умоляли гетмана как можно скорее соединиться с ними, чтобы собрать все силы в один кулак для дальнейших действий[2104].
2095
Челобитная донских казаков Лжедмитрию II о жалованьи // АИ. Т. 2. № 239. С. 281–282; Челобитная ростовцев Я. Сапеге 17 (27) июня 1609 г. с просьбой защитить их от нападения ярославцев // Там же. № 248. С. 295–296; Отписка ростовского воеводы И.Ф. Наумова Я. Сапеге 17 (27) июля 1609 г. об оставлении Ростова // Там же. № 249. С. 296–297; Отписка боярина И.Ф. Наумова Я. Сапеге 5 (15) июля 1609 г. о походе с А. Лисовским к Костроме // СХ. № 12.69. С. 74–76; Новый летописец. С. 89.
2100
Грамота В. Шуйского ярославцам 28 июня (8 июля) 1609 г. // ААЭ. Т. 2. № 128. С. 239; Повесть о победах… С. 10.
2101
2103
Отписки М.В. Скопина-Шуйского ярославцам и вологжанам 13 (23) июля 1609 г. о поражении тушинцев у Твери // ААЭ. Т.2. № 130. С. 141; Грамота В. Шуйского вологжанам и ярославцам 26 июля (5 августа) 1609 г. // Там же. № 132. С. 243; Новый летописец. С. 91;
2104
Письма Лжедмитрм II Я. Сапеге 14–15 (24–5) июля 1608 г. //