После распада Тушинского лагеря движение Лжедмитрия II, как показывает его изучение, пережило короткий период подъема и только после этого распалось. Вопреки сложившимся представлениям, его основными движущими силами по-прежнему являлись служилые люди и казаки южных, юго-восточных и северо-западных уездов страны, а не только казаки. Ведущую роль в руководстве движением играли «воровские» бояре, происходившие из знатных московских родов, хранивших традиции опричной среды. Благодаря бегству в Калугу, они смогли освободиться от вмешательства иноземцев и придать новый импульс движению самозванца. В Калуге был создан альтернативный московскому государственный режим в традиционных для России формах: царь, Боярская дума, Государев двор, воеводское управление на местах и пр., но и он в конечном счете оказался нежизнеспособным. Самозванец и его бояре, преследуя исключительно корыстные интересы, не смогли объединить под своими знаменами земщину даже тогда, когда русский народ после Клушинского поражения и падения Василия Шуйского оказался на грани национальной катастрофы, а отряды самозванца являлись реальной силой, способной противостоять иноземному вторжению. Установившиеся в Калуге порядки, сильно напоминавшие опричные, подорвали доверие к самозванцу и его окружению даже у поддерживавших его жителей южных и юго-западных уездов страны. Запущенная боярами Лжедмитрия II машина террора в конечном счете погубила самого самозванца и привела к краху его движение.
Заключение
Несмотря на то, что большая часть тушинских документов утрачена, источниковедческий анализ сохранившихся материалов позволяет отчасти восполнить потерянную информацию. Реконструкция русского «архива» Яна Сапеги 1608–1611 гг. позволила впервые получить достаточно репрезентативный комплекс актовых, делопроизводственных и эпистолярных материалов, вышедших из повстанческого лагеря, содержащих обширный массив данных о движении Лжедмитрия II и событиях Смуты 1607–1611 гг. Архивные материалы, будучи сопоставлены с показаниями оставивших дневники и записки наемников, дают достаточно полные сведения о движении Лжедмитрия II и событиях в стране в 1607–1610 гг. Эти данные, собранные людьми разной политической ориентации, сторонниками М. Меховецкого, Р. Ружинского, Я. Сапеги и Ю. Мнишка, поддаются взаимной проверке, дополняют и уточняют содержащуюся в них информацию.
Выявленный массив тушинских источников позволил критически проанализировать данные правительственных источников как документальных, так и нарративных, по-новому оценить информацию шведских и польских правительственных материалов, показания современников-иностранцев, что в конечном счете дало возможность с большей точностью судить о событиях Смуты в 1607–1610 гг. и выяснить роль, которую сыграло в нем движение самозванца.
Изучение обстоятельств подготовки и появления Лжедмитрия II в 1606–1607 гг. позволяет прийти к выводу, что правящие круги Речи Посполитой не принимали никакого участия в подготовке русских самозванцев 1606–1607 гг. Инициаторами и организаторами самозванческой интриги Лжедмитрия II поначалу были любимцы Лжедмитрия I М.А. Молчанов, Б. Сутупов, Г.И. Микулин, а также кн. Г.П. Шаховский, И. Михнеев, В.Ф. Александров-Мосальский и Заболоцкий. Новую самозванческую легенду они создавали не при помощи бытовавших в народе «социально-утопических легенд о царе избавителе», а по образу и подобию легенды первого самозванца. Агитационная деятельность заговорщиков не ввела в заблуждение москвичей, слишком хорошо знавших Григория Отрепьева на различных этапах его головокружительной карьеры. Заговорщики добились успеха только в провинции, но отнюдь не везде. Дали себя обмануть только те из русских людей, кто ранее принимал участие в движении Лжедмитрия I, сильно пострадал от карательных операций правительственных войск 1604–1605 гг. и теперь лишился значительных льгот. Они восстали за «своего царя» отнюдь не под влиянием «монархических иллюзий», а преследовали прежде всего свои социальные интересы. Провинциальные дворяне, служилые люди по прибору, казаки и беглые холопы Северщины и других южных степных уездов России надеялись с помощью выдвинутого «царя Дмитрия» и его «племянников» воплотить идеалы повстанческого движения 1604–1606 гг.