Известия о разгроме правительственной армии под Волховом и появление брата царя и его воинов в столице на Вознесеньев день 6 (16) мая 1608 г.[682], по свидетельству очевидцев Исаака Массы и архиепископа Арсения Елассонского, вызвали страх и волнения среди москвичей[683]. В провинции слухи о происходящем в столице наполнились совершенно невероятным содержанием. В Ярославле М. Стадницкому сообщили, что Василий Шуйский после многих неудач, якобы, вместе с москвичами решил добровольно предать государство «Дмитрию», но Дмитрий Шуйский и тесть царя разубедили его и т. д.[684] М. Мархоцкий узнал, что воины Д. Шуйского распустили слух, что к Москве идет огромное войско. В Волховском сражении будто бы участвовали передовые полки, а сторожевые находились еще в Путивле[685]. Масло в огонь подливали отпущенные цариком после Волховского сражения на родину служилые люди, которые убеждали своих земляков перейти на сторону самозванца[686]. К. Вуссов, пользовавшийся рассказами находившихся в столице немцев, отметил, что если бы Лжедмитрий II после битвы, не мешкая, пришел к столице, то находившиеся в страхе москвичи, несомненно сдались бы ему. На посаде поговаривали, что, если бы это был не Дмитрий, то бояре и дети боярские, оказавшиеся в его лагере, вернулись бы обратно[687]. Промедление позволило Василию Шуйскому перехватить инициативу в борьбе за умы. Его люди прибегли к испытанному приему — они в очередной раз постарались напугать москвичей тем, что «Дмитрий», захватив столицу, припомнит ее жителям восстание 17 (27) мая 1606 г. и сурово накажет их вместе с женами и детьми. Некий мясник, по рассказу К. Вуссова, услышав заявление, что Дмитрий умеет «видеть по глазам, виноват кто или нет», будто бы заявил, что не посмеет показаться ему на глаза, ибо ножом зарезал пятерых поляков[688]. Находившийся среди москвичей И. Масса прямо говорит, что именно такое направление агитации среди населения в очередной раз помогло царю удержать власть в столице в своих руках[689]. Позиции Василия Шуйского еще более укрепились, когда в столицу прибыли воины Т. Сеитова, которые уверили москвичей, что «Дмитрий» явный самозванец и у него не так много войск, как об этом говорят. Рассказы беглецов, как показывают современники, произвели перелом в умонастроениях москвичей и помогли В. Шуйскому овладеть ситуацией[690]. Примечательно, что в официальной пропаганде вскоре появились новые детали, которые подметил в Ярославле А. Рожнятовский. Власти, как показывает иноземец, заявили служилым людям, что мобилизуют их на войну с Литвой для защиты православной веры, а не против повстанцев[691].
Успокоив москвичей, Василий Шуйский, по данным автора Нового летописца, еще до подхода самозванца смог подготовить новое войско, которое возглавили бояре кн. М.В. Скопин-Шуйский и И.Н. Романов[692]. В некоторых Разрядных книгах сохранилась Роспись похода правительственного войска против Вора, которая датирована 29 мая (8 июня) 1608 г., то есть до подхода самозванца к Москве. Войско, как следует из Росписи, было уряжено на три полка: Большой полк возглавляли бояре кн. М.В. Скопин-Шуйский, И.Н. Романов и стольник В.Ф. Литвинов-Мосальский-Гнусин, передовой полк — боярин кн. И.М. Воротынский и окольничий кн. Г.П. Ромодановский, сторожевой полк — стольник кн. И.Б. Черкасский и окольничий Ф.В. Головин[693]. Датировка похода и совпадение имен «больших воевод» с указанными в Новом летописце дает основание предположить, что это Роспись похода на Незнань. Воеводы выступили навстречу врагу по Калужской дороге и заняли позиции по р. Незнань между Подольском и Звенигородом[694].
683