- Забавный ма’ый, - продолжая шепелявить, произнес тот, кого назвали командиром. Потом медленно потащил свой меч из ножен.
А Дени вдруг отчетливо поняла, что сейчас произойдет. Ее брата убьют. Единственного человека, который остался у нее, ее единственной родни сейчас просто не станет.
- Нет! - ей понадобилась секунда, чтобы понять, что это был ее собственный крик. Тело само кинулось вперед, закрыло бессознательного брата собой. И только спустя секунду девушка поняла, какую глупость совершила, что пошла против наказов брата, но почему-то сожалений не чувствовалось. Только липкий и противный страх.
- Вы той’ько посмот’лите на это! - развеселился командир. - Какая сй’адкая па’лочка!
Пираты, на секунду растерявшиеся от неожиданного появления девочки, расхохотались.
- А ну ка, та’сите их на палубу! - распорядился командир, возвращая меч в ножны. - Да и вообще всех та’сите. По’ла лазъяснить этим отб’лосам, что их жизнь дово’йьно си’йьно измени’йась, ха-ха!
Продолжая хохотать, пираты схватили Дени за волосы, подняли, отрывая ее от брата. Боль ослепила, из глаз брызнули слезы. Дейнерис всхлипнула, но сумела удержаться от крика. Брат закашлялся, когда ему в очередной раз досталось по ребрам, а затем его довольно грубо потащили к выходу.
Их бросили на грубо обработанные доски. Дени с трудом оторвалась от вида брата, стала обращать внимание на окружение.
Первое, что бросалось в глаза - корабль, который борт к борту стоял рядом с лоханкой Болера. Выглядел он, правда, немногим лучше, но явно был больше и вмещал в себя куда более многочисленную команду. Сейчас, посреди ночи, корабль пиратов казался еще более страшным и грозным.
Девушка заметила, что мертвых тел на палубе уже не было, однако кровывые следы, которые вели за борт, да два молодчика, которые деловито оттаскивали очередную бездыханную тушу да кидали ее на поживу морским обитателям, не оставляли сомнений в том, что потасовка была хоть и короткой, но кровавой.
Девушку бросили на колени посреди палубы. Рядом кинули брата, который болезненно застонал, когда его в очередной раз грубо приложили по ребрам носком солдатского сапога.
Затем позади них стали выстраивать остальных рабов, которые, казалось, еще совсем недавно обрели свободу. Девушка краем глаза заметила, что их новоявленного капитана Хоука среди них нет - очевидно, что один из кровавых следов принадлежал его бездыханному телу. А вот Майя была здесь. На лице ее красовался здоровенный синяк, но в остальном, кажется, лхазарянка была здорова.
Как-то так вышло, что рабы стали кучковаться за спиной Визериса, и брат с сестрой оказались впереди всех.
И только сейчас девочка заметила, насколько они выделялись среди остальных. Не только одеждой, которая у Таргариенов выглядела куда лучше. Ухоженный вид, гладкая кожа, чистые волосы - по крайней мере у нее: брат по прежнему ходил с лысой макушкой.
Кто-то плакал. Другие молились своим богам. Слева слышались непрекращающиеся ругательства. Все это создавало тихий гул, который явственно витал вокруг, но оборвался, стоило заговорить командиру, поднявшемуся на небольшое возвышение у самого борта:
- Так, заткну’ись все! С вами гово’лит Ва’лго Хоут! Команди’л наемнич’его от’ляда “Б’лавые Лебята”!
Слева снова выругались. Очевидно кто-то слышал об этом отряде, но сама Дейнерис ничего о “Ребятах” не знала, поэтому осталась равнодушна.
- Сегодня вам жутко повез’йо! - продолжал вещать Варго. - Ибо у вас есть выбо’л: и’йи п’лисоединиться к нашему б’лавому воинству, и’йи… отп’лавится на ко’лм лыбам!
Должно быть, это была шутка, потому что пираты вокруг захохотали. Дени шутки не поняла, как, кажется, не поняли ее и бывшие рабы Болера. Потому что никто из них не смеялся.
- Но п’лежде чем вы сде’йаете свой выбо’л, я дой’жен показать вам, что сй’учается с теми, кто оказывает мне соп’лотив’ение, - произнес Хоут, знаком приказав поднять Визериса, и поттащить его к нему. Командир достал из ножен свой ужасный кривой меч. Дейнерис кинулась, было вперед, однако рука пирата, прижавшая девчонку к палубе, не позволила ей вырываться.
- Нет! - крикнула Дени. - Стойте!
Ее, конечно, никто не слушал. Меч Варго поднялся и коротко опустился… прямо на правую руку Визериса.
- Кха-а-а! - крик брата, почти сразу перешедший в вой, оглушил Дейнерис. А отрубленная кисть, которая, разбрызгивая кровь, вдруг прикатилась к ее собственным ногам, совсем вогнала сознание девочки в ступор.
В голове билась только одна мысль: “Этого не может быть!”
В следующий миг крик брата стал еще страшнее, и, когда девушка подняла взгляд, чтобы узнать, что происходит, Дени увидела, как к обрубку руки Визериса прижали кусок раскаленного металла. Зашипело, в воздухе отвратительно запахло паленым мясом. Слезы текли из глаз непрерывным потоком, страдания брата отдавались в ее собственном сердце страшной болью. Перед глазами все расплывлось, а сознание так и норовило убежать, спрятаться в небытие спасительного забытья.
- С этого момента, вы все - мои лабы! - заявил тем временем Варго, удовлетворенно оглядывая лица своих пленников. - Есй’и я захочу: от’луб’ю вам луки и ноги, пос’йе чего б’лошу пос’леди пустыни на ко’лм ско’лпионам! Захочу: ода’лю го’лой зо’йота… когда оно у меня будет, конечно.
Смех наемников доносился до Дени, как сквозь толщу воды. Все, что она могла видеть: брата, которого бросили рядом с ней, словно мешок с мусором. Девушка хотела кинуться к нему, но не смогла даже двинуться, хотя на этот раз ее никто не удерживал.
Ее сознание продолжало твердить, что это невозможно, что все вокруг - нереально, а тело застыло, словно окаменев. Последней каплей, переполнившей чашу ее переживаний за этот день, стал какой-то наемник, со смехом пнувший отрубленную кисть брата, тем самым выбросив ее за борт.
После этого боги, наконец, смилостивилось над бедной девушкой, и ее сознание покинуло ее.
*
Боль не проходила. Она сводила с ума, тем, что, казалось, поселилась в несуществующей более кисти, и уходить оттуда не собиралась. Сколько бы я не убеждал себя, что руки больше нет, что болеть там уже буквально нечему, мозг отчаянно отказывался в это верить.
Я знал что это. Такие боли называются фантомными, и даже существует метод лечения, который позволяет избавиться от них. Вот только в данных условиях, мне реализовать такой метод пока не грозит.
Странно, но страха не было. Была злость - на себя, на этого Варго Хоута, на Болера, на Илларио, на весь этот чертов мир. Ненависть, ярость и злоба поднимались волнами, и бессильно разбивались о железобетонный волнорез моей апатии, трансформируясь в глухое раздражение, которое продолжало копиться где-то внутри кровавым гнойником.
Единственное, что меня хоть чуть-чуть сейчас волновало - благополучие Дейнерис. Девочка, по сути, ни в чем не виновата, а я втянул ее в такие неприятности, что лучше бы она оставалась в поместье магистра Пентоса. Я уже десять раз пожалел, что тогда решил действовать именно так, а не иначе, но… что я могу сказать? Лишь сакраментальное: “Тогда это казалось хорошей идеей”.
Кто-то скажет, что я больно уж спокоен для человека, которого лишили руки. Да, пусть не основной, но потеря правой кисти - далеко не приятное событие.
Согласен по всем пунктам. Однако в тот момент мне все еще было все равно. Ну, потерял руку, подумаешь. Я все равно не собирался проживать “долгую и счастливую” жизнь, да и будем честны, Визерис Таргариен заслужил подобное наказание. Вот только наказание за него несу я, но, черт возьми, кого это волнует в этом несправедливом мире?
Странно, что после суровой расправы, меня не выбросили за борт, ибо, лично по моему мнению, я уже бесполезен. Однако у Варго, очевидно, были какие-то планы, потому что меня, в числе всех остальных рабов, погрузили на корабль “Бравых Ребят”, и мы отправились… куда-то. Лоханку Болера наемники отправили на дно. Туда ей и дорога, если хотите знать мое мнение.