— Но тогда мне может не хватить сил, чтобы удерживать Еву в кристаллах, — кивнул он на черный мешок чуть поодаль. — Так рисковать я не могу. К тому же она сопротивляется, и мне приходится прикладывать дополнительные усилия.
Тора хмыкнула.
— Но это ничего. Теперь я могу восстановить крылья, — он раскрыл ладони и повертел перо за очин. Стержень восстановился полностью, опахало соединилось. — И на Еве это никак не скажется.
— Какое же ты чудовище, — Тора презрительно изогнула губы.
— Я просто хотел быть любимым, — пожал плечами серафим.
— Это так не делается!
— А как — делается? — усмехнулся он. — Может быть кошка, которая ни разу не была счастлива в любви, даст мне совет, а? Кошка, которую никто никогда не любил по-настоящему, даже собственное дитя…
Тора в ответ только заклокотала.
— Не нужны мне твои советы, — отмахнулся Самсавеил и склонился над крылом. — Ты сама-то за Еву цепляешься не слабее меня.
— Это другое! — взрыкнула она.
— Да вовсе нет. Она отнеслась к тебе со всей своей искренней любовью. Ее детская любовь продлилась несколько лет, а ты трясешься над ней уже которую жизнь. Смешно.
Тора сжала в кулаке нож, весь покрытый ядовитым соком. Вот только на божество яды не действовали, а их разделял барьер.
— Ты за каждым пойдешь, кто за ушком почешет, а? — с издевкой продолжал Самсавеил. — Да? Да?! ДА?!
Тора по-львиному зарычала.
Самсавеил поднял на нее глаза и болезненно улыбнулся:
— Вот и я так же. Точно так же, как и ты…
***
Когда Райга пришел на смену Торе, Самсавеил уже залечил два своих крыла.
Императрица ушла, собрав остатки ядовитых трав в подол.
Райга дождался, пока ворота за ней закроются, и сел напротив Самсавеила — через барьер. Сложил лапы поудобнее, обернул хвост вокруг себя.
— Отрадно видеть вас в добром здравии, а не обугленным утопленником, господин Верховный шисаи, — усмехнулся Самсавеил.
Райга молча кивнул.
— Я уж думал, мы больше не свидимся на этом самом месте. И мне придется искать нового подходящего шисаи. Впрочем, Тайгон тоже мог бы справиться.
Райга пожал плечами.
— И я совсем успел забыть, что вы теряете дар речи в моем присутствии.
Райга усмехнулся и кивнул шутке.
— Но мы еще поговорим, когда вы придете, чтобы помочь мне воскресить мою Еву.
Райга мотнул головой.
— О нет, вы придете, — улыбнулся Самсавеил. — Вы поймете меня. Вы поживете в моей шкуре. Вы прочувствуете мою боль до самого дна.
***
Договорив слова общей литании, Райга перевернул песочные часы одного из прошлых Верховных шисаи и замолчал.
Минуты молчания тянулись долго — под шепот перемолотого сердца и неловкую возню у тел.
Когда лиловый песок закончился, Райга повернулся к алтарю и рукой пригласил Рики и его помощника начать. Сам он достал приготовленный ритуальный нож и по привычке объял его огнем. Мертвым это было уже ни к чему.
Дожидаясь первого тела, он оглядел собравшихся.
Ангелы, охотницы, куно и конэко.
Отряд Нэм.
И Тора, старательно избегающая взгляда. Бледная, как снег. Наверняка что-то случилось — очередная Великая Беда, не меньше.
Помощники бережно переложили первое тело на алтарь. Босые ноги — ребром к ребру, руки — вдоль тела. Убрали разметавшиеся волосы, обнажая мертвенно бледное лицо со впалыми щеками, синим очерченными глазницами и белесыми губами с маленьким шрамом.
Нэм.
Рики зачитывал звания и заслуги, а Райга молча смотрел на куницу, не в силах даже моргнуть.
Кот замолчал, и в мучительной тишине послышался горький всхлип.
Но Райга не слышал.
Он занес руку над ее телом и начал медленно спускаться, прощупывая энергией каждый сантиметр, пока не нашел. Разорванный аппендикс под рукой практически не ощущался, но Райга знал — он должен там быть, а его не было, только рваные ткани.
И если бы только в ее отряде был хирург. Как она просила. Хотя бы медик.
Если бы только.
Но ведь Верховный шисаи не бегает больные животы охотниц лечить.
Стряхнув с руки энергию, Райга перехватил в нее ритуальный нож. Осторожно, будто наживую, рассек кожу от солнца до пупка; мясо. Отодвинул печень и нырнул рукой под ребра.
Холодное сердце выскальзывало из рук. Райга взрезал когтем перикард и отсек сосуды. И, вытащив сердце, на мгновение посмотрел на него.
Липковатое мясо уже слабо походило на настоящее сердце, потеряв весь свой алый цвет. Райга опустил его в священную воду, а вытащив кристалл — положил в жернова. Перетер в мельчайший песок и ссыпал в поданные песочные часы.
Рики бережно поднял тело Нэм с ритуального стола и убрал его в сторону.
На алтарь легло новое тело.
И Райга продолжил.
Несколько десятков тел и сердец — одно за другим.
А когда мертвые кончились, он подошел к распоротым телам и вытащил из самого низа Нэм.
Рики понял его без слов и отпер тяжелые ворота за алтарем. За ними в кромешной мгле лишь смутно угадывалась ограда. А за ней была лишь тьма, наполненная звуками скользящих друг по другу чешуйчатых тел амфисбен и стрекотом голодный кумо.
Райга сбросил тело им и остался стоять, закрыв глаза и слушая, как двухголовые змеи и проклятые души громко утоляют свой нечеловеческий голод.
***
Тора поднялась на уступ и устало огляделась в поисках брата. Она нигде не могла его найти — ни в кабинете, ни в спальне, ни в храме, ни в комнате Нэм, ни в одном из тренировочных залов. Нигде. И, обойдя почти все знакомые ей места, она, наконец, нашла его — по другую сторону гор — на камнях, обращенных к морю.
Райга сидел на самом краю широкого уступа, свесив лапы, и смотрел на черный горизонт.
Рядом с ним стояли песочные часы. Стоило им замолчать, как он перевернул их.
Тора подошла ближе и коснулась лапой места рядом с ним.
— Позволишь?
Он медленно кивнул. И она села возле него и тоже свесила лапы.
— Я думала, ты вернешь ее. Ведь сорока дней не прошло, она еще была привязана к телу. Мы же уже читали тот ритуал, который…
Заметив его взгляд, Тора тут же прикусила язык:
— Прости.
Райга вернул взгляд небу.
Помолчав, Тора осторожно сказала:
— Я бы отдала свои жизни, мне не жалко. Правда.
— Ты так любишь предлагать свои оставшиеся жизни, что надежней было бы сейчас столкнуть тебя на скалы в океан, — криво усмехнулся Райга.
Тора отвернулась.
Райга коснулся своим хвостом ее хвоста.
— Если бы я предложила это Самсавеилу, он бы не отказался.
Райга хмыкнул:
— Вот только для воскрешения Евы нужно не три, а сто восемь жизней. И ты забываешь еще один маленький нюанс.
— Какой?
— Я — не Самсавеил. А Нэм — не вещь и не моя собственность.
Тора глубоко вздохнула.
Райга закрыл глаза, подставляя лицо соленому ветру. Тора, сев ближе, положила голову ему на плечо.
И они вдвоем молча слушали море и шепот мертвого сердца.
Тора изредка всхлипывала и вытирала слезы о плечо Райги, а он гладил ее по боку, успокаивая.
— Неужели тебе не больно?! — пробормотала Тора мокрыми от слез губами.
— Больно, — тихо ответил Райга. — Но, видимо, тебе больнее.
— Это потому, что ты бесчувственный чурбан! — гундосо отозвалась она.
Райга в ответ только хмыкнул.
— Неужели ты не жалеешь? О Лигейе, о Нэм?
— Все закончилось, ушастая, — повел он плечом. — Все всегда заканчивается.
— Но так не должнобыть!
Райга глубоко вздохнул и почесал сестру за ухом.
— Знаешь, милая, у всего есть свой срок — срок годности, срок жизни. У еды, у лекарств. У дружбы, у любви. У всего на свете — у бабочки, человека, моря. У боли, горя и страха тоже есть срок годности. Чему-то срок — часы, чему-то — годы, столетия и миллионы зим.
Тора шумно выдохнула и безвольно повисла на его плече.
— Все закончилось, — пробормотала она.
— Верно, — кивнул он. — И моя боль закончится тоже. Это лишь вопрос времени.