И все было сделано, все завершено. Ева — спасена. Братья — живы и здоровы. Ангелы — изгнаны. Запасы Конфитеора практически безграничны. Хайме был счастлив с Химари. Самсавеил исчез.
Только пропала маленькая фурия. Но даже священные воды не знали, где она. А жаль.
Тора двумя руками перехватила рукоять бо и занесла его перед собой — лезвием в сердце.
Все сделано! Принимай!
На плечи легли маленькие ладошки.
— Тетя-кошка, — тихий шепот коснулся замерзших ушей.
Руки Торы дрогнули. И вместе с ними задрожала она вся. От дикого холода, от морозного соленого ветра. От страха. От бессилия. От беспомощности.
— Пожалуйста, тетя-кошка, — немного жалобно, на ухо, скользнув горячими руками по плечам, локтям, запястьям. — Не надо.
Тора выронила бо и тихо заплакала.
Айлив забрала бо и осторожно сняла с ее шеи крылатую диадему.
— Все будет хорошо, — прошептала маленькая фурия, обнимая Тору со спины.
Но та лишь замотала головой.
Не будет. Никогда не будет!
И никогда не было.
Немного подумав, котенок прижалась щекой к уху кошки и замурчала:
— Я рядом.
И когда Тора успокоилась, она поднялась вместе с ней на камне. И они шагнули вдвоем в голодное море.
На уступе над острыми скалами осталась только диадема и воткнутый сквозь нее в камень бо.
И больше не осталось ни следа демоновой кошки. Исчезла ли она, бросилась ли в волны — ее больше не было нигде, и как будто никогда.
Прощай.
Эпилог
Летнее море было ленивым, вальяжным и вместе с тем шумным. Тяжелые волны разбивались о скалы, друг о друга. Голодные чайки летали где-то внизу, перекрикивая ветер, прыгали по мокрым камням и делили добычу. Палящее солнце белым колесом перекатывалось по небу и плавилось на облаках.
Райга медленно перелистывал ветхие страницы.
Старая тяжелая книга, исписанная бисерным почерком Самсавеила, хранила даже иллюстрации — но они все выцвели.
— Здесь было нарисовано Сияние, — Ева постучала пальцем по странице и вернулась к своему занятию. Длинные полы хаори Верховного шисаи были сложены у нее на коленях, и она заштопывала дыры новой паутиной.
Райга кивнул, продолжая читать строчки, гласящие о перерождении душ и колесе судеб. Самсавеил верил или даже знал, как оно устроено, но не знал — зачем. И в его старой книге было больше вопросов и пространных рассуждений, чем ответов.
Во всех его книгах было больше вопросов, чем ответов. Самсавеил рассуждал в них, размышлял, мечтал, экспериментировал и даже шутил. По его дневникам — а это больше были именно они, нежели ученые фолианты — можно было отследить всю его жизнь до того, как проклятием Евы его распяло в Райском саду. По этим книгам можно было понять, чем он жил, как мыслил, чем был занят и о чем тревожился его всемогущий ум.
Но книги не давали ответов на те вопросы, что интересовали Райгу. А если и давали — лишь вскользь, избегая прямых фраз и непрерывно скользя по строчкам и распыляясь в рассуждениях и тревожных домыслах.
Знаний книги не давали тоже. Все, что было в них полезного, уже собрала и поделила между остальными Ясинэ и ее учитель Сакерд. Нового не было, все это Райга знал и большую часть этого умел.
Оставалось только обучить следующих шисаи.
Ушей коснулся неясный звук спускаемой тетивы, и воздух взрезало оперение.
Райга повел ухом, и стрела волной улетела в море. Отследив ее дерганный полет, Верховный шисаи покачал головой.
За спиной послышался сдавленный писк. Райга расслышал только детское «он тебя убьет», и топот маленьких ног.
Ева, сидящая рядом, спрятала улыбку, отвернувшись.
Когда он встал, отложив книгу, и развернулся, в нескольких метрах от него все еще стояла девчонка. Маленькая кошка, сложившаяся в поклоне практически пополам.
— Простите! — пробормотала она, пряча за спиной лук.
Райга только хмыкнул — смелая, осталась ждать справедливого наказания. И зачем стреляла вообще?
Над головой истерично закричали чайки. Еще парочка таких же, с пробитой стрелой грудью, лежали возле камней.
— Не самое лучшее место для охоты, — вздохнул Райга.
Девочка подняла на него взгляд. А глаза — будто золото на солнце.
— И как вообще ты этих-то убила? — кивнул он на добычу. — Стрелы ж ходуном ходят.
Котенок пожала плечами и опустила глаза. Золото скрылось за длинными темными ресницами.
— Показывай.
Котенок растеряно подняла брови. Но, быстро поняв, чего от нее хотят, перехватила лук, новую стрелу и встала в стойку.
— Три пальца под перья, — привычно скомандовал Райга, наблюдая за каждым ее движением.
Она коснулась тетивы, как он сказал, но в последний момент подхватила ее большим пальцем и растянула к щеке.
Фыркнув, Райга обошел ее. Лапой поправил ее лапы, развернув. Ткнул между лопатками, заставляя выпрямить спину. Короткое прикосновение отозвалось в нем, словно крохотная молния. Маленькая шисаи. Он оттянул ее локоть, за кошачье ухо поправил голову. Проверил руку, сжимавшую лук — кисть, вывернутый локоть.
— Теперь другое дело, — удовлетворенно кивнул он. И она выстрелила.
Стрела распорола воздух и ухнула в море.
— Будешь брать новые стрелы, попроси кого-нибудь из лучников подобрать под твой лук, — хмыкнул Райга.
Котенок закивала, прижимая лук к груди.
— Спасибо, ваше преосвятейшество господин Верховный шисаи.
Райга поморщился и тихо пробурчал:
— У меня имя есть.
Но девочка уже бочком двигалась к камням. Смешная.
— И вот еще что, — остановил он ее. — В арсенале попроси себе лучное кольцо, вот такое, — он вытащил из-под ворота кольцо Нэм на цепочке. — Поняла?
Маленькая кошка расплылась в улыбке.
— Тогда свободна.
Он вернулся на свое место и подтянул на колени тяжелую книгу.
Посмертные часы Нэм молчали, оставив треть песка в верхней колбе. И только когда котенок ушла, забрав подбитых чаек, песок заструился вновь.
— Да ты нарочно! — взрыкнул Райга, повернувшись к Еве.
— Не понимаю о чем ты, ваше преосвятейшество господин Верховный шисаи! — рассмеялась Ева.
— Все ты поняла.
— Я обещала, — улыбнулась она. — Да и вообще, ты в последнее время чернее тучи.
— На то есть причины, — он вернул взгляд книге, но буквы неохотно собирались в слова.
— Ты все еще винишь себя? — она вздохнула и опустила руки на хаори.
— Я никогда себя не винил, — он качнул головой и отложил скучную книгу. — Я лишь сожалею.
Ева кивнула, соглашаясь.
— Возможно, будь у тебя шанс все исправить, ты поступил бы по-другому.
— Нет, — усмехнулся он. — Я поступил бы точно так же. И сожалею я не о себе.
— А о ком?
— О Торе. Я знал, что так все закончится, но она была дорога мне — и я сожалею.
Ева печально вздохнула, глядя на расплывчатый горизонт.
— И об Айлив. Я не знаю, где она и как она. Жива ли вообще.
— Она ушла во время.
— Что? Зачем? — Райга непонимающе нахмурился.
Ева растянула паутину и, продев ее в иглу, продолжила шитье.
— Это был мой подарок для нее. Плащ, который позволяет уйти во время. А из времени можно прийти куда и когда угодно.
— И там она может посмотреть на мир чужими глазами? Глазами Изабель? Люциферы? Кого угодно?
Ева кивнула.
— Хороший подарок, — усмехнулся Райга. — Она такой и хотела.
— Да, и теперь она может пролистать жизни, как книги. Свои, чужие — рассмотреть их, пролистать их. Узнать тех, кто ее окружал, ближе. Вспомнить себя, разобраться в себе.
— Интересно, «где» она сейчас. Или правильнее — «когда»? И что она созерцает, будто читая книгу…
— О, ты только послушай! Холодный грот разил запахом звериной крови и крепкого алкоголя. Звуки разбивались о своды, троились, рассыпались осколками эха…