– Да, – сказала она покорно. – Я сделаю то, что ты считаешь правильным. Как скоро мы должны поехать? Ведь не прямо сейчас, нет?
– Нет, если у тебя все будет благополучно. Наверное, в следующем месяце, до начала зимы. А если этот первоклассный доктор твоего отца разрешит, я привезу тебя обратно. Обещаю!
Она приободрилась с виду, хотя и сказала горестно, держа Адама под руку, пока они шагали обратно к дому:
– Я хотела, чтобы он родился здесь, где родился ты.
– Но, как мы знаем, она, возможно, предпочтет родиться в Лондоне, – вызывающе возразил Адам. – В конце концов, ты там родилась!
– Она? – воскликнула Дженни. – Нет!
– Я очень хочу дочку, – сказал Адам.
– А вот я – нет! – сказала Дженни уже с гораздо более свойственными ей интонациями. – То есть не хочу, пока у нас не будет сына! Если бы я думала… Боже милостивый, а ведь папа прав! Я проконсультируюсь у его противного доктора!
Он громко засмеялся; а позже, когда мистер Шоли с беспокойством спросил его, убедил ли он Дженни вести себя как подобает разумной женщине, сразу же ответил:
– Да, конечно, – как женщине в высшей степени понятливой! Стоило мне только намекнуть ей, что она, возможно, подарит мне дочь, и она тут же осознала, до чего это мудро – попасть в руки опытного акушера!
– Но, Адам! – запротестовала Дженни.
– Да, но глупо считать, будто он может что-то с этим поделать, – заметил мистер Шоли.
– Боже милостивый! А вы еще называли его первоклассным!
– Я же не говорил, что он волшебник! О, я знаю, что вы смеетесь надо мной, милорд, но негоже вбивать в голову Дженни такие дурацкие мысли. А, так ты теперь веселишься, девочка моя? Ну что ж, – сказал мистер Шоли, снисходительно оглядывая хозяев, – я и сам всегда любил хорошую шутку и потому не в претензии на вас.
Он был далеко не в восторге, когда выяснил, что Линтоны не собираются переезжать в Лондон до конца октября; но мир в доме был спасен тем, что его отвлекло заевшее шкивное колесико в леднике. Все имеющее отношение к механике моментально вызывало у него интерес, и он с удовольствием потратил остаток своего недолгого пребывания в Фонтли, наблюдая за необходимой починкой ледника и придумывая, как лучше установить наклонную дверь в проходе над погребом.
Глава 19
Линтоны вернулись в Лондон в конце октября, в ненастную погоду. Дженни делала вид, что ничего не случилось, но именно она больше всего сожалела об отъезде из Фонтли. Адам оставил свои тамошние дела в настолько обнадеживающем состоянии, насколько позволяло его финансовое положение, и в любом случае собирался на некоторое время уехать в Лондон в ноябре, когда вновь соберется парламент К тому же ему не терпелось повидаться со своими друзьями, потому что, хотя 52-й полк находился в Англии с конца июля, он до тех пор встретился лишь с тремя закадычными приятелями, которые наведывались в Фонтли во время коротких отпусков. Эти визиты проходили куда успешнее, чем визит мистера Шоли. Далекие от того, чтобы брюзжать по поводу ситуации с Фонтли или придираться к неудобствам бывшего монастыря, гости объявили, что это самое веселое место, какое только можно себе представить. Они несколько раз развлекались стрельбой по куропаткам, их кормили на славу, а хозяйка не ждала от них приятности манер. Она обеспечивала им земные блага и была явно рада, если они проводили целый вечер, обмениваясь пиренейскими воспоминаниями, вместо того чтобы вести с ней учтивую беседу. Они считали ее замечательной женщиной, а капитан Лангтон зашел так далеко, что сказал с обезоруживающей улыбкой. Огромная жалость, что Дев оставил армию, леди Линтон! Вы были бы чудесной женой для солдата, потому что вам все нипочем! Как бы поздно он ни возвращался в свою квартиру, готов поклясться, у вас всегда был бы наготове первоклассный обед!
Мистер Шоли не встречал Линтонов, когда они приехали на Гросвенор-стрит, но он наведался туда в этот день пораньше с целым возом цветов и фруктов. Адам спокойно принимал подобные, менее значительные знаки его щедрости, но тем не менее плотно сжал губы, когда прочел записку, оставленную для них отцом Дженни. Мистер Шоли взял это на себя – попросить доктора Крофта приехать в дом Линтонов на следующий день. Адам молча передал послание Дженни. Она была так возмущена, что его собственный гнев утих, и, вместо того чтобы сказать ей, что он был бы благодарен ее отцу, если тот предоставит ему самому справляться с домашними делами, он вдруг принялся оправдывать назойливость почтенного мужа и говорить ей, что не нужно так уж раздражаться, поскольку это продиктовано лишь заботой о ее здоровье.
Она, нисколько не утихомирившись, сказала:
– Адам, будь любезен, скажи доктору Крофту, что я передумала и не желаю его видеть! А я скажу папе, что я сама выберу себе доктора или попрошу это сделать тебя!
– Это станет для него уроком, – согласился он. – И пожалуй, даст выход нашему гневу. Единственная загвоздка в том, что мы, когда поостынем, можем почувствовать себя несколько глупо! В конце концов, мы ведь и в город-то приехали, чтобы проконсультироваться у доктора Крофта, правда?
– Да, но…
– Любовь моя, – сказал он улыбаясь, – если я когда-нибудь вступлю в бой с твоим отцом, я позабочусь о том, чтобы сначала выбрать для него позицию Мне совсем не нравится такое положение, и пирровы победы мне тоже не нравятся! Я не получу ничего, кроме негодования твоего отца и плохого доктора для тебя. Думаю, мы согласимся на Крофта.
– А, ладно! – раздраженно махнула она рукой. – Но заранее уверена, что он мне очень не понравится!
В конечном счете доктор Крофт пришелся не по душе им обоим. Он держался с важностью всезнайки и ухитрялся создать впечатление, что любая дама, прибегнувшая к его услугам, может считать, что ей повезло. Тем не менее было известно, что у него обширная практика; и, хотя его поведение было слишком самоуверенным, чтобы нравиться, он говорил достаточно внушительно, чтобы вселить веру в своих пациентов. Он не удивился, узнав, что Дженни неважно себя чувствует, и без колебаний поведал ей причину: она была слишком полнокровной и тучной. Он предписал ей диету для похудания и пару кровопусканий, объяснив, какую именно пользу это принесет ее здоровью, рассказал несколько устрашающих историй про дам такой же комплекции, как у Дженни, к которым его слишком поздно позвали для устранения вреда, причиненного перееданием, и откланялся, обещая вновь наведаться к Дженни неделю спустя.