На него смотреть не могла. Мне хватало его присутствия и исходящих мощных волн ярости, безжалостно топивших сознание. Он подавлял мою волю без единого слова. Опасность, о которой вопила аура мужчины, пропитала каждый незримый уголок салона. И я в закрытом пространстве, обдуваемом прохладными потоками работающего кондиционера, ощущала себя ничтожной букашкой. Мизерной единицей в огромном котловане чьих-то жестоких игр.
Создавалось впечатление, что мы катим по городу с какой-то неведомой мне целью. И пока вокруг мелькали пестрые машины, звучал истошный клаксон, срабатывал светофор, и, в, общем-то, движение на дороге велось обычным чередом, я с внезапно накатившей усталостью подумала о том, что являюсь пешкой – хоть в той партии, хоть в этой… Для чего-то меня ведь похитили, и это явно не моя заслуга. Кража невесты в данном случае далеко не дань моде или адатам, а самое что ни на есть настоящее преступление. У меня не так много вариантов. Либо отец, либо будущий муж кому-то перешли дорогу… Мало ли, сколько кровожадных людей, исполненных жаждой мести из-за попранных интересов?
Выстраивался ряд вопросов. Если дело в папе, почему не украли Диану? Невооруженным взглядом было видно, что младшая дочь ему несравнимо дороже. А если дело в женихе, то смысл брать меня, если он сидел рядом? Неужели кто-то думал, что между нами романтические чувства, и это ранит его?..
И не сходилось. Вот это вот всё – оно никак не сходилось.
Причина не может быть во мне. Я точно знаю, что не позволила себе обидеть ни одного человека в этом мире за все двадцать шесть лет своего существования. Не имела конфликтов, не разбивала сердец, не переступала чужой путь.
Страх неизвестности, агнософобия, самое острое оружие. Почему мы зачастую слишком рьяно сопереживаем героям фильмов в тяжелых ситуациях? Да потому что одна мысль оказаться в схожем положении вгоняет в ступор. Если есть сцена с реалистичным изнасилованием, девушка содрогнется и ударится в размышления о своих шагах в тождественном случае. Принять и жить дальше с незаживающей раной? Покончить с собой, не имея сил вынести надругательство над телом и душой? Сойти с ума от чьей-то жестокости? Искать справедливости? Да и есть ли она, чтобы ее искать? А если на экране разыграно убийство, разве твой мозг на подсознательном уровне не ищет пути отступления, искренне веруя, что ты был бы умнее и где-то смог бы увернуться, отвлечь, сбежать и спастись. И таких аналогий можно привести очень много.
Мы все считаем себя в той или иной степени особенными. И все мы в той или иной степени проживаем одни и те же события и эмоции. То, что казалось заоблачным, далеким и никак тебя не касающимся, увы, громом средь бела дня обрушится на беззащитную голову.
Диафрагму сдавливает изнутри разрастающийся обжигающий шар из смеси обреченности, вибрирующей тревожности и новой фобии, приобретенной здесь и сейчас. Моя жизнь была проста и размеренна, потрясений такого масштаба не наблюдалось. За отсутствием прецедента я теряюсь в своих реакциях, внешне оставаясь на зависть спокойной.
К моменту, когда мы где-то паркуемся, я окончательно тону в этих мыслях и с недоумением смотрю на отшиб с почти пустынным пространством.
Дверь резко открывается. Без церемоний меня выдергивают за руку на улицу. Где-то полчаса движемся вперед в скоростном режиме, пока не оказываемся в неблагополучном районе города у обшарпанной хрущевки, и мужчина подталкивает к неопрятному подъезду. Мы поднимаемся на самую крышу, минуя пять этажей почти бегом, и все это время похититель продолжает подгонять меня грубыми толчками в спину. Взлома замка не понадобилось, он уже сиротливо свисал там. А в паре метров стояла…детская коляска?..
Он приблизился к ней и вытащил из недр неприметное легкое летнее платьице и светлый парик. Вновь швырнул все это в меня и рявкнул:
– Переодевайся!
Да пожалуйста… После испытанного облегчения оттого, что в этот хаос не будет вовлечен ребенок, как изначально мне показалось, я отвернулась и выполнила команду. С шевелюрой пришлось повозиться. Вытаскивала шпильки из прически быстро, но их было много, это занимало время. Затем заколола кое-как волосы снизу так, чтобы они уходили в основание шеи и не проглядывались. Когда я закончила, он уже стоял в ином облачении – шорты, майка и водруженная на лоб кепка.
Я не могла заставить себя взглянуть ему в лицо. Не могла и всё. Предпочла ждать дальнейших действий с резко отведенным в сторону взглядом.
– Вместе с коляской отправляешься на выход, сворачиваешь направо и доходишь до остановки в метрах пятидесяти от дома. Там садишься в тридцатый микроавтобус, доезжаешь до торгового центра – увидишь в окно. Пару минут крутишься в здании, но ни в один магазин не заходишь! Голову не поднимаешь! Держи опущенной, будто следишь за спящим чадом. Иногда якобы поправляй ему одеяльце, но козырек не опускай. В ней другой комплект и новый парик. В любом туалете переодеваешься и после идешь на парковку уже с пустыми руками, где я буду ждать тебя в черном старом «Мерседесе» с номерами «В924ТО». Поняла?!