Но как не планируй, однако, для осуществления таких планов нужны структуры, готовые их беспрекословно выполнять, и вот тут-то без создания государственных и подконтрольных государству частных монополий не обойтись. В принципе, “монополии не являются “результатом технического развития или неизбежным продуктом эволюции “капитализма”, наоборот они появляются “в странах с… сравнительно молодой промышленностью”, причём часто “образуются при помощи тайных сговоров и поощряются правительственной политикой” сверху до низу, поскольку, по меткому замечанию Сергея Теплякова (39): “Мелкий бизнес чиновнику не интересен. К тому же он нутром чует опасность: если “лавочников” станет много, ещё не известно, удастся ли клеркам сохранить свою власть?.. в результате в России фактически отсутствует целый сектор экономики”.
Конечно, появление в государстве мощных монополий нельзя расценивать однозначно отрицательно, ибо они не могут не приносить определённую пользу населению своей страны за счёт взимаемых с них налогов, создания новых рабочих мест и, наконец, благотворительной деятельности, которой они занимаются (во всяком случае, в Западном мире).
Однако, по верному замечанию Лорел Гамильтон (40): “экономика, просачивающегося вниз богатства …хороша, когда у власти действительно достойные люди”. Но можно ли уверенно предсказать во всех случаях, кто будет у власти завтра: достойные или недостойные олигархи и чиновники-управленцы? И, наконец, при любой власти олигархи всегда будут поводом для зависти и злости у завистливых людей, которым всегда будет казаться, что их обворовывают и недодают, а гордым и свободолюбивым членам общества всегда будет неприятно получать подачки из чужих рук, какими бы достойными они не были.
И всё же государственные монополии гораздо хуже, чем частные. Во-первых, потому что они всегда менее эффективны. Ярким примером неэффективности госмонополий является российское государственное здравоохранение, о явной неэффективности которого свидетельствует уже то, что Россия занимает по смертности 22 место, а по продолжительности жизни - 127 место в мире.
Основными причинами несостоятельности монополии государственного здравоохранения, как и любой другой государственной монополии, являются отсутствие конкуренции и чиновно-бюрократический способ управления, который в современном российском здравоохранении осуществляется точно так же, как во времена планируемой социалистической экономики: сверху вниз по чиновничьей вертикали.
Проблема усугубляется тем, что широчайший диапазон различных медицинских специальностей, требующих очень специфических знаний, не может позволить подобрать компетентного во всех вопросах управляющего, каков бы не был его собственный медицинский профиль и качество профессиональных знаний. Больше того, характер работы даже одинаковых по профилю медицинских специалистов значительно отличается в зависимости от того, на каком уровне они осуществляет свою медицинскую деятельность: в центральной специализированной клинике или в маленькой районной больнице. Что же тогда говорить о квалификации министров здравоохранения, вообще не имеющих медицинского образования.
Причём сравнение России с большинством европейских государств, где министры здравоохранения не являются медиками, в данном случае не правомочно, поскольку в этих странах министры осуществляют не только самое общее, но и в принципе не конкретное руководство здравоохранением, ибо надзор за качеством работы и квалификацией врачей осуществляют специализированные медицинские ассоциации, а борьбу за качество обслуживания и широту диапазона оказания медицинских услуг ведут подстёгиваемые конкурентной борьбой менеджеры от медицины.
Кроме того, проблема некомпетентности центрального аппарата медицинской государственной монополии дополнительно усугубляется особенностями чиновничьего управления, характерного для любого планового общества, в котором доход и положение директора впрямую зависит от его способности угождать вышестоящему начальству. Ибо, как верно подметил Хайек: “пока он следует по протоптанному пути объективно установленных обязанностей, он может быть больше уверен в своих доходах, чем капиталист-предприниматель; зато в случае серьёзного провала ему угрожают последствия, гораздо более опасные, чем банкротство. Он может быть уверен в завтрашнем дне до тех пор, пока удовлетворяет своих начальников, но эта уверенность куплена ценой свободы и физической безопасности”. Причём избежать действия этого фактора практически невозможно. Если рядовой медицинский работник увольняется только через суд, то от неугодного руководящего работника легко избавиться, обвинив его “в несоответствии занимаемой должности”.